«Чикагские мальчики» уйдут в небытие
Надвигающийся кризис захлопнет двери перед многими невыгодными для Казахстана торговыми сделками
Новая реальность, которая последует вскоре за стабилизацией ситуации с пандемией SARS-CoV-2 – увы, придется не по душе представителям целых сфер и отраслей бизнеса. Часть из них просто очень сильно пострадает, некоторые – возможно схлопнутся на ближайшие годы, пишут Фермерские Ведомости.
Мы уже останавливались на том, что нисколько не пострадает, а напротив – получит второе дыхание агропромышленный комплекс – земледелие, животноводство, а также машиностроение связанное с сельским хозяйством – производство сельхозтехники в качестве «орудий производства» для АПК. Сюда можно также добавить продовольственный ритейл и фармакологию, плюс – логистику: складирование и грузовые перевозки, непосредственно завязанные на производство-доставку продуктов питания, медицинских препаратов и оборудования.
ИНОСТРАННЫЕ БРЭНДЫ НЕ ОЦЕНИЛИ «ПРОГИБ»
Если говорить о наиболее перспективных направлениях экономики ближайшего будущего – сельском хозяйстве и машиностроении, то для начала необходимо констатировать, что Казахстан и его элита долгое время находились в стадии очарования перед иностранными инвесторами и теми технологиями, возможностями, опытом, инвестициями, наконец, которые они по идее должны были привнести на нашу землю.
Причем, тактика, изначально избранная казахстанской стороной, была с какого боку ни посмотри – «идеально проигрышной». Отказавшись от собственного производства в 90-е годы, мы почти полностью повторили научный процесс, описанный американским ученым-антропологом Джаредом Даймондом в его нетленной монографии «Ружья, микробы, сталь. История человеческих сообществ».
Речь идет о том, что целые сообщества людей, нации, государства способны утратить ранее приобретенные знания и навыки, стоит не передать их от одного поколения к другому. Затем они же могут вновь по второму кругу приобрести эти же знания и умения. Другое дело, что поколенческий разрыв, отсутствие системы передачи знаний и опыта и как результат – вторичность и экономическая деградация способны растягиваться на необозримое количество лет.
Примерно то же самое произошло с нашей республикой в сфере машиностроения, хорошо лишь то, что поколенческий провал был короток, не принял необратимые формы, что-то удалось сохранить, что-то наверстать, но все же во многом приходится начинать с нуля.
Более того, явно не на руку внутреннему местному производству играла и ошибочная тактика преклонения, граничащая иногда с пресмыкательством перед раздутыми за счет маркетинга и рекламы иностранными брэндами. Как результат, мы не строили свои заводы сами на внутренние национальные инвестиции, не повышали собственную экономическую значимость за счет национального продукта, не трудоустраивали население, не втягивали в процесс МСБ и т.д.
А только и занимались тем, что бегали за иностранными производителями – потенциальными инвесторами, дергая их за штанину и прося построить у нас заводы за их счет.
К сожалению, это привело к обратному экономическому эффекту в отличие от того, на который мы расчитывали. Казалось бы, в условиях чистого поля и полного отсутствия конкуренции со стороны отечественного бизнеса иностранные машиностроительные предприятия должны были отправлять сюда своих гонцов, занимать очередь с утра пораньше и драться между собой за право открытия своего производства на казахстанском рынке. Но этого не случилось. Напротив, отношение иностранных машиностроителей к Казахстану можно было назвать вальяжным и высокомерным.
Они нацеливались исключительно на продажу за валюту своей готовой продукции, сбыт в Казахстан без надлежащего сервиса, то есть на заведомо легкий, если не сказать – примитивный способ торгово-экономического сотрудничества.
Наоборот – в странах, где казалось бы сохранены и развиваются технологические мощности, в том числе в сфере сельхозмашиностроения, где эта отрасль пользуется поддержкой государства, куда исходя из весьма плоского взгляда на экономику и конкуренцию, иностранные производители никоим образом не должны были приходить – вкладывать свои инвестиции и открывать заводы, происходит более сложное и выгодное для этих государств экономическое взаимодействие.
Взять хотя бы в качестве примера всемирно известного производителя сельскохозяйственной техники и лесозаготовительного оборудования под брэндом «John Deer» («Джон Дир»). Эта американская компания построила два предприятия в России (в Подмосковном Домодедово и граничащей с РК Оренбургской области) и завод по производству тракторов в Китае. Невзирая на конкуренцию, на государственный протекционизм в этих странах, направленный на поддержку отечественных машиностроительных компаний, не глядя на геополитические дрязги и противостояние.
А что же Казахстан, который всегда старался проводить добрую, покладистую, иногда даже чересчур подобострастную политику по отношению к потенциальным иностранным инвесторам, завлекая их всевозможными «пряниками» в виде налоговых послаблений, субсидий, ГЧП, других мер государственно-финансовой поддержки. Много ли построенных заводов и открытых производств на иностранные инвестиции мы дождались за долгие годы и десятилетия?
ЭКОНОМИСТЫ-ПОСРЕДСТВЕННОСТИ
Сколько изучаем эту тему, столько и слышим бородатую историю про машиностроительный завод немецкого концерна «Class» в Петропавловске в неизменном «будущем времени». Что, впрочем, с учетом курса на изоляцию стран и целых регионов мира друг от друга в следующие несколько лет как минимум, означает, что, скорее всего, мы продолжим рассказывать ее в «будущем времени» уже нашим подросшим детям.
Или пресловутый «Джон Дир», наобещавший словно крошек с барского стола совместно с нашим Национальным аграрным научно-образовательным центром (НАНОЦ) открыть два опытных хозяйства – одно на юге, другое на севере страны – и полностью оснастить их техникой и оборудованием за свой счет, в том числе по программам точного земледелия.
Были и еще обещания про два опытных хозяйства с долевым финансированием компанией «Джон Дир» и ее дилера в Казахстане из совокупного расчета в 66 %. И совсем уж заоблачные обещания снизить цены на всю свою продукцию в Казахстане (наверное, за красивые глаза) на 10 %.
Ничего из этого исполнено не было, да и, наверное, никто не собирался ничего подобного исполнять, как никто не брал на себя такие обязательства, не подписывал соответствующих бумаг или «филькины грамоты» меморандумов.
Хотя стоит задуматься: почему подготовивший структуру своей экономики под прием импортной продукции Казахстан не смог рассчитывать даже на минимальный гешефт в виде открытия цехов или опытных хозяйств, в то время как экономически и политически своенравные Россия и Китай заполучили на своих условиях к себе в юрисдикцию какие угодно брэнды, их производства и технологии.
Дело похоже в исповедании устаревших экономических взглядов и традиций, которые были навязаны нам еще на заре 90-х годов. С тех пор мировая экономическая система успела измениться несколько раз, кардинально самореформируется она и сейчас – прямо на наших глазах, столкнувшись с вызовом пандемии, но у нас до сих пор плыли по течению, стараясь придерживаться закоснелых, «засохших» установок и экономических догм.
Условно эту модель можно назвать старой школой классического либерализма Милтона Фридмана, основоположника Чикагской школы экономики. Для развивающихся стран постсоветского пространства она вылилась в подлинный экономический неоколониализм. Подход был простой: вы закрываете, сворачиваете, продаете за бесценок флагманы своего производства, а взамен – приобретаете все недостающие вам товары, механизмы, оборудование за валюту на свободном рынке – у развитых стран.
Эмитировать национальную валюту для финансирования собственной экономики, удешевления кредитов для внутреннего производства – строго запрещается. Потому что местная национальная валюта должна быть жестко привязана к мировым резервным валютам, эмиссия которых разрешена – доллар, евро, английский фунт стерлинг, японская йена. Говоря проще: финансировать свое производство нельзя, а вот за резервные валюты приобретать готовую продукцию зарубежных иностранных заводов – можно и нужно.
Этот набор заученных «мантр», как и извечное «рынок сам во всем разберется» или «невидимая рука рынка расставит все по своим местам» является типичным образчиком правильного «чикагского мальчика» — усредненного экономиста в правительстве любой из постсоветских стран в лихие 90-е годы.
С тех пор утекло много воды: выяснилось, что рынок без поддержки государства сам ничего не решает, что убивать собственное производство и покупать продукцию иностранных компаний за дорогую валюту, было опрометчивой глупостью, что навыки и трудоспособное население – на вес золота и их тоже можно навсегда потерять, что можно быстро превратиться в экономическую провинцию для сбыта, как только наслушаешься «полезных» политико-экономических учений.
СУБСИДИИ ДЛЯ «ПУЗЫРЕЙ»
В качестве наглядной иллюстрации хорошо подойдет кейс с теми же американо-китайскими тракторами «Джон Дир». Ну то есть, собирающимися по франшизе американской компании на китайском заводе, а потом импортируемые в Казахстан.
Некоторые казахстанские фермеры, которых мы приводили в пример высказывали сомнение в критичности отличий этих самых агрегатов от аналогичных тракторов казахстанско-китайского производства. Дело разве что в цене, причем весьма существенной разницы в стоимости, в пользу американо-китайских образцов сельхозтехники.
Символично, что с точки зрения поломок, выхода из строя, не говоря уже о починке-ремонте, как и о всем сервисном обслуживании, которое давно стало притчей во языцех для наших фермерских хозяйств, работающих на иностранной сельскохозяйственной технике, импортные образчики точно также могут ничем не отличаться от местных. Более того, раз на раз не приходится и иногда вполне возможно, что более дорогая покупка, может доставить фермеру еще больше хлопот, чем демократичная по ценам, однако не распиаренная десятилетиями вложений солидных рекламных бюджетов.
Так, механизатор фермерского хозяйства из Акмолинской области Владимир Ковтенюк рассказывает, что он работает попеременно то на казахстанско-китайских, то на американо-китайских тракторах. Что те, что другие по уровню комфорта и ресурсам-возможностям, которые он использует, для него идентичны.
Но опять же – кто знает, может это совпадение, два трактора «Джон Дир» за год у него уже вышли из строя, местные же трактора работают исправно. О чем это говорит? Да о том, что не Боги горшки обжигают – сломаться и очень быстро могут и разрекламированные на весь мир машины, а те, к которым вроде бы относились с апломбом «мол, да кто они такие» продолжают сносно служить в хозяйстве.
При этом «недооцененные» трактора стоят реальные деньги – 14 млн. тенге, а жутко переоцененные импортные, которые к тому же теперь простаивают – 45-50 млн. тенге.
Можно догадаться, что никакой программы снижения цен на 10 % на всю линейку продукции американо-китайских или американо-российских заводов, с которых к нам и завозится эта импортная сельхозтехника, никогда не было, нет и в помине.
Напротив, идет постоянное удорожание. Сейчас за счет девальвации и дальнейшего ослабления курса тенге по отношению к доллару. А чуть раньше благодаря пролоббированной субсидии для казахстанских фермеров на покупку (поддержку) иностранных производителей сельхозмашин.
«Это как с субсидированием однополого семени в животноводстве. Цена незаметно-незаметно за год растет в два раза. Простого семени тоже растет незаметно в два раза. В течении года получается: что ввели субсидии, что не ввели, мы вышли на тот же самый уровень. Наши поставщики, потому что они имеют монопольное право, тут же поднимают цены. То же самое происходит и с техникой. Даже если проанализировать то, что было два года назад, какая была цена и сейчас – цена стабильно растет и то, что государство вкладывает, все это нивелируется. Таким образом, поддержка государства сводится к нулю. По сути, когда мы сегодня отдаем субсидии на иностранную сельхозтехнику, мы кормим зарубежного товаропроизводителя», — прокомментировал «Ведомостям Казахстана» ситуацию известный эксперт по сельскому хозяйству, председатель Комитета АПК Президиума НПП «Атамекен», директор агрофирмы «Родина» Иван Сауэр.
По его словам, государству необходимо поддерживать отечественных производителей.
«Государству нужно, чтобы были рабочие места, чтобы были свои заводы и капиталисты. Тогда, когда у нас будет своя промышленность, я абсолютно уверен, что изменится положение по сервису тех же иностранных производителей, которого сегодня, к сожалению, нет. Какие брэнды бы они ни были, сервис они сейчас не обеспечивают», — подчеркнул Сауэр.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ: ВЫБОР ЕСТЬ ВСЕГДА
Напоследок хочется процитировать известного казахстанского экономиста Петра Своика, который по поводу закупа импортной продукции машиностроения для нужд сельского хозяйства метко заметил:
«Нет, можно, конечно, продолжать закупать готовую немецкую с американской технику, требуя с Минсельхоза субсидий на это. Можно еще японскую, на худой конец — китайскую.
А если серьезно, то нет у нас иного дальнейшего пути, кроме как срочно развивать несырьевые направления, дающие и рабочие места, и свежие валютные притоки… Только с кем?
Может быть, американцы с немцами вдруг начнут ставить у нас машиностроительные заводы, учить местные кадры и давать людям работу? Или турки с японцами? Тридцать лет не брались — и не возьмутся.
Покупать готовую за границей — разориться, выход только один: как можно быстрее и глубже кооперироваться с теми производителями, кто этого желает и строить заводы у себя.
Тем более что в машиностроении непреодолимо секретных или не осваиваемых местными кадрами технологий нет, любое оборудование или оснастка — на рынке.
Поэтому расширение и углубление локализации – это вопрос серийности. Растущие серии открывают окупаемость изготовления более сложных узлов, вплоть до полного изделия».
Новая реальность, которая последует вскоре за стабилизацией ситуации с пандемией SARS-CoV-2 – увы, придется не по душе представителям целых сфер и отраслей бизнеса. Часть из них просто очень сильно пострадает, некоторые – возможно схлопнутся на ближайшие годы, пишут Фермерские Ведомости.
Мы уже останавливались на том, что нисколько не пострадает, а напротив – получит второе дыхание агропромышленный комплекс – земледелие, животноводство, а также машиностроение связанное с сельским хозяйством – производство сельхозтехники в качестве «орудий производства» для АПК. Сюда можно также добавить продовольственный ритейл и фармакологию, плюс – логистику: складирование и грузовые перевозки, непосредственно завязанные на производство-доставку продуктов питания, медицинских препаратов и оборудования.
ИНОСТРАННЫЕ БРЭНДЫ НЕ ОЦЕНИЛИ «ПРОГИБ»
Если говорить о наиболее перспективных направлениях экономики ближайшего будущего – сельском хозяйстве и машиностроении, то для начала необходимо констатировать, что Казахстан и его элита долгое время находились в стадии очарования перед иностранными инвесторами и теми технологиями, возможностями, опытом, инвестициями, наконец, которые они по идее должны были привнести на нашу землю.
Причем, тактика, изначально избранная казахстанской стороной, была с какого боку ни посмотри – «идеально проигрышной». Отказавшись от собственного производства в 90-е годы, мы почти полностью повторили научный процесс, описанный американским ученым-антропологом Джаредом Даймондом в его нетленной монографии «Ружья, микробы, сталь. История человеческих сообществ».
Речь идет о том, что целые сообщества людей, нации, государства способны утратить ранее приобретенные знания и навыки, стоит не передать их от одного поколения к другому. Затем они же могут вновь по второму кругу приобрести эти же знания и умения. Другое дело, что поколенческий разрыв, отсутствие системы передачи знаний и опыта и как результат – вторичность и экономическая деградация способны растягиваться на необозримое количество лет.
Примерно то же самое произошло с нашей республикой в сфере машиностроения, хорошо лишь то, что поколенческий провал был короток, не принял необратимые формы, что-то удалось сохранить, что-то наверстать, но все же во многом приходится начинать с нуля.
Более того, явно не на руку внутреннему местному производству играла и ошибочная тактика преклонения, граничащая иногда с пресмыкательством перед раздутыми за счет маркетинга и рекламы иностранными брэндами. Как результат, мы не строили свои заводы сами на внутренние национальные инвестиции, не повышали собственную экономическую значимость за счет национального продукта, не трудоустраивали население, не втягивали в процесс МСБ и т.д.
А только и занимались тем, что бегали за иностранными производителями – потенциальными инвесторами, дергая их за штанину и прося построить у нас заводы за их счет.
К сожалению, это привело к обратному экономическому эффекту в отличие от того, на который мы расчитывали. Казалось бы, в условиях чистого поля и полного отсутствия конкуренции со стороны отечественного бизнеса иностранные машиностроительные предприятия должны были отправлять сюда своих гонцов, занимать очередь с утра пораньше и драться между собой за право открытия своего производства на казахстанском рынке. Но этого не случилось. Напротив, отношение иностранных машиностроителей к Казахстану можно было назвать вальяжным и высокомерным.
Они нацеливались исключительно на продажу за валюту своей готовой продукции, сбыт в Казахстан без надлежащего сервиса, то есть на заведомо легкий, если не сказать – примитивный способ торгово-экономического сотрудничества.
Наоборот – в странах, где казалось бы сохранены и развиваются технологические мощности, в том числе в сфере сельхозмашиностроения, где эта отрасль пользуется поддержкой государства, куда исходя из весьма плоского взгляда на экономику и конкуренцию, иностранные производители никоим образом не должны были приходить – вкладывать свои инвестиции и открывать заводы, происходит более сложное и выгодное для этих государств экономическое взаимодействие.
Взять хотя бы в качестве примера всемирно известного производителя сельскохозяйственной техники и лесозаготовительного оборудования под брэндом «John Deer» («Джон Дир»). Эта американская компания построила два предприятия в России (в Подмосковном Домодедово и граничащей с РК Оренбургской области) и завод по производству тракторов в Китае. Невзирая на конкуренцию, на государственный протекционизм в этих странах, направленный на поддержку отечественных машиностроительных компаний, не глядя на геополитические дрязги и противостояние.
А что же Казахстан, который всегда старался проводить добрую, покладистую, иногда даже чересчур подобострастную политику по отношению к потенциальным иностранным инвесторам, завлекая их всевозможными «пряниками» в виде налоговых послаблений, субсидий, ГЧП, других мер государственно-финансовой поддержки. Много ли построенных заводов и открытых производств на иностранные инвестиции мы дождались за долгие годы и десятилетия?
ЭКОНОМИСТЫ-ПОСРЕДСТВЕННОСТИ
Сколько изучаем эту тему, столько и слышим бородатую историю про машиностроительный завод немецкого концерна «Class» в Петропавловске в неизменном «будущем времени». Что, впрочем, с учетом курса на изоляцию стран и целых регионов мира друг от друга в следующие несколько лет как минимум, означает, что, скорее всего, мы продолжим рассказывать ее в «будущем времени» уже нашим подросшим детям.
Или пресловутый «Джон Дир», наобещавший словно крошек с барского стола совместно с нашим Национальным аграрным научно-образовательным центром (НАНОЦ) открыть два опытных хозяйства – одно на юге, другое на севере страны – и полностью оснастить их техникой и оборудованием за свой счет, в том числе по программам точного земледелия.
Были и еще обещания про два опытных хозяйства с долевым финансированием компанией «Джон Дир» и ее дилера в Казахстане из совокупного расчета в 66 %. И совсем уж заоблачные обещания снизить цены на всю свою продукцию в Казахстане (наверное, за красивые глаза) на 10 %.
Ничего из этого исполнено не было, да и, наверное, никто не собирался ничего подобного исполнять, как никто не брал на себя такие обязательства, не подписывал соответствующих бумаг или «филькины грамоты» меморандумов.
Хотя стоит задуматься: почему подготовивший структуру своей экономики под прием импортной продукции Казахстан не смог рассчитывать даже на минимальный гешефт в виде открытия цехов или опытных хозяйств, в то время как экономически и политически своенравные Россия и Китай заполучили на своих условиях к себе в юрисдикцию какие угодно брэнды, их производства и технологии.
Дело похоже в исповедании устаревших экономических взглядов и традиций, которые были навязаны нам еще на заре 90-х годов. С тех пор мировая экономическая система успела измениться несколько раз, кардинально самореформируется она и сейчас – прямо на наших глазах, столкнувшись с вызовом пандемии, но у нас до сих пор плыли по течению, стараясь придерживаться закоснелых, «засохших» установок и экономических догм.
Условно эту модель можно назвать старой школой классического либерализма Милтона Фридмана, основоположника Чикагской школы экономики. Для развивающихся стран постсоветского пространства она вылилась в подлинный экономический неоколониализм. Подход был простой: вы закрываете, сворачиваете, продаете за бесценок флагманы своего производства, а взамен – приобретаете все недостающие вам товары, механизмы, оборудование за валюту на свободном рынке – у развитых стран.
Эмитировать национальную валюту для финансирования собственной экономики, удешевления кредитов для внутреннего производства – строго запрещается. Потому что местная национальная валюта должна быть жестко привязана к мировым резервным валютам, эмиссия которых разрешена – доллар, евро, английский фунт стерлинг, японская йена. Говоря проще: финансировать свое производство нельзя, а вот за резервные валюты приобретать готовую продукцию зарубежных иностранных заводов – можно и нужно.
Этот набор заученных «мантр», как и извечное «рынок сам во всем разберется» или «невидимая рука рынка расставит все по своим местам» является типичным образчиком правильного «чикагского мальчика» — усредненного экономиста в правительстве любой из постсоветских стран в лихие 90-е годы.
С тех пор утекло много воды: выяснилось, что рынок без поддержки государства сам ничего не решает, что убивать собственное производство и покупать продукцию иностранных компаний за дорогую валюту, было опрометчивой глупостью, что навыки и трудоспособное население – на вес золота и их тоже можно навсегда потерять, что можно быстро превратиться в экономическую провинцию для сбыта, как только наслушаешься «полезных» политико-экономических учений.
СУБСИДИИ ДЛЯ «ПУЗЫРЕЙ»
В качестве наглядной иллюстрации хорошо подойдет кейс с теми же американо-китайскими тракторами «Джон Дир». Ну то есть, собирающимися по франшизе американской компании на китайском заводе, а потом импортируемые в Казахстан.
Некоторые казахстанские фермеры, которых мы приводили в пример высказывали сомнение в критичности отличий этих самых агрегатов от аналогичных тракторов казахстанско-китайского производства. Дело разве что в цене, причем весьма существенной разницы в стоимости, в пользу американо-китайских образцов сельхозтехники.
Символично, что с точки зрения поломок, выхода из строя, не говоря уже о починке-ремонте, как и о всем сервисном обслуживании, которое давно стало притчей во языцех для наших фермерских хозяйств, работающих на иностранной сельскохозяйственной технике, импортные образчики точно также могут ничем не отличаться от местных. Более того, раз на раз не приходится и иногда вполне возможно, что более дорогая покупка, может доставить фермеру еще больше хлопот, чем демократичная по ценам, однако не распиаренная десятилетиями вложений солидных рекламных бюджетов.
Так, механизатор фермерского хозяйства из Акмолинской области Владимир Ковтенюк рассказывает, что он работает попеременно то на казахстанско-китайских, то на американо-китайских тракторах. Что те, что другие по уровню комфорта и ресурсам-возможностям, которые он использует, для него идентичны.
Но опять же – кто знает, может это совпадение, два трактора «Джон Дир» за год у него уже вышли из строя, местные же трактора работают исправно. О чем это говорит? Да о том, что не Боги горшки обжигают – сломаться и очень быстро могут и разрекламированные на весь мир машины, а те, к которым вроде бы относились с апломбом «мол, да кто они такие» продолжают сносно служить в хозяйстве.
При этом «недооцененные» трактора стоят реальные деньги – 14 млн. тенге, а жутко переоцененные импортные, которые к тому же теперь простаивают – 45-50 млн. тенге.
Можно догадаться, что никакой программы снижения цен на 10 % на всю линейку продукции американо-китайских или американо-российских заводов, с которых к нам и завозится эта импортная сельхозтехника, никогда не было, нет и в помине.
Напротив, идет постоянное удорожание. Сейчас за счет девальвации и дальнейшего ослабления курса тенге по отношению к доллару. А чуть раньше благодаря пролоббированной субсидии для казахстанских фермеров на покупку (поддержку) иностранных производителей сельхозмашин.
«Это как с субсидированием однополого семени в животноводстве. Цена незаметно-незаметно за год растет в два раза. Простого семени тоже растет незаметно в два раза. В течении года получается: что ввели субсидии, что не ввели, мы вышли на тот же самый уровень. Наши поставщики, потому что они имеют монопольное право, тут же поднимают цены. То же самое происходит и с техникой. Даже если проанализировать то, что было два года назад, какая была цена и сейчас – цена стабильно растет и то, что государство вкладывает, все это нивелируется. Таким образом, поддержка государства сводится к нулю. По сути, когда мы сегодня отдаем субсидии на иностранную сельхозтехнику, мы кормим зарубежного товаропроизводителя», — прокомментировал «Ведомостям Казахстана» ситуацию известный эксперт по сельскому хозяйству, председатель Комитета АПК Президиума НПП «Атамекен», директор агрофирмы «Родина» Иван Сауэр.
По его словам, государству необходимо поддерживать отечественных производителей.
«Государству нужно, чтобы были рабочие места, чтобы были свои заводы и капиталисты. Тогда, когда у нас будет своя промышленность, я абсолютно уверен, что изменится положение по сервису тех же иностранных производителей, которого сегодня, к сожалению, нет. Какие брэнды бы они ни были, сервис они сейчас не обеспечивают», — подчеркнул Сауэр.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ: ВЫБОР ЕСТЬ ВСЕГДА
Напоследок хочется процитировать известного казахстанского экономиста Петра Своика, который по поводу закупа импортной продукции машиностроения для нужд сельского хозяйства метко заметил:
«Нет, можно, конечно, продолжать закупать готовую немецкую с американской технику, требуя с Минсельхоза субсидий на это. Можно еще японскую, на худой конец — китайскую.
А если серьезно, то нет у нас иного дальнейшего пути, кроме как срочно развивать несырьевые направления, дающие и рабочие места, и свежие валютные притоки… Только с кем?
Может быть, американцы с немцами вдруг начнут ставить у нас машиностроительные заводы, учить местные кадры и давать людям работу? Или турки с японцами? Тридцать лет не брались — и не возьмутся.
Покупать готовую за границей — разориться, выход только один: как можно быстрее и глубже кооперироваться с теми производителями, кто этого желает и строить заводы у себя.
Тем более что в машиностроении непреодолимо секретных или не осваиваемых местными кадрами технологий нет, любое оборудование или оснастка — на рынке.
Поэтому расширение и углубление локализации – это вопрос серийности. Растущие серии открывают окупаемость изготовления более сложных узлов, вплоть до полного изделия».
