В связи со взаимным интересом и договорённостями, открываю серию публикаций про исторические достижения сельского хозяйства России. Анализируемый период — 60 лет с 1958 г. (хотя, строго говоря, там 61 год), для которых собраны сплошные ряды данных. По более ранним годам данные лишь выборочные, однако если есть основания предполагать там какие-то достижения, об этом обязательно сообщается.

Результаты 2019 г. также анализируются — но справочно, т.к. они пока фрагментарны и предварительны. Первые официальные данные Росстата по урожаю основных культур будут в конце года, итоги — к апрелю. Сейчас же использовалась в основном оперативная информация Минсельхоза.

Главный графический принцип — соразмерность шкал, на каждом графике минимум равен половине максимума, что позволяет видеть, насколько различаются результаты между собой и каков на этом фоне современный уровень.

Методология

Россия учитывается в границах соответствующих лет — соответственно, Крым учтён с 2014 г. Единственный показатель, где это существенно — фрукты, там ситуация разобрана подробно.

Главной методологической проблемой было сопоставление данных по зерновым. В советские времена был принят учёт в валовом весе, который больше доработанного на 5-8%, в зависимости от качества сборов и видового состава зерна. В конце 1980-х гг. страна перешла на учёт доработанного зерна для лучшего представления данных, т.к. соотношение доработанного веса к валовому (далее — коэффициент) к тому моменту опустилось до 92% против 95-96% в 1960-е гг. (в 1987 г. коэффициент составил всего 90,4%).

В зависимости от того, в какой период сосредоточены рекорды по зерновой культуре, выбирался один или другой показатель, в некоторых случаях были сделаны оценки по наиболее актуальным для даты коэффициентам — данные по обеим методикам в разрезе всех культур есть для 1980, 1985-88 гг. и среднегодовые для пятилеток периода 1971-85 гг., поэтому результаты достаточно корректны.

Результаты

Рекордный в истории России урожай зерна был собран в 2017 г. — 135,5 млн т в весе после доработки. Лучший советский и второй в истории — результат 1978 г., 127,4 млн т (данные по зерну в доработанном весе опубликованы Росстатом для периода с 1955 г., более ранние идентичны валовым показателям).

Показатель 2019 г., скорее всего, будет третьим в истории. По последним опубликованным оперативным данным (на 6 декабря), валовой сбор составил 126,7 млн т, для уборки осталось 7% посевов кукурузы (порядка 0,5-0,8 млн т) плюс порядка 1 млн т даёт учёт небольших производителей. Последние несколько лет итоговые цифры урожая зерна, публикуемые весной, составляют 96-97% от валового сбора на последнюю оперативную дату — таким образом, можно ожидать 121,6-122,9 млн т. Даже минимальная граница позволяет превзойти результат 1973 г. (121,5 млн т).

Рекордный в истории России урожай пшеницы также был собран в 2017 г. — 86 млн т в весе после доработки. В советский период доля пшеницы была меньше, поэтому из той эпохи лишь урожай 1978 г. замыкает пятёрку — 62,9 млн т. Но это лишь формально: в нынешнем году собрано 77,9 млн т пшеницы в валовом весе, что при коэффициенте последних лет 96-98% позволяет получить второй в истории результата в весе после доработки — по нашей оценке, он составит примерно 76 млн т.

Лучшие результаты по ячменю, в отличие от пшеницы, все остались в советский период, более того — в одном десятилетии, в 70-х. Пик — 36,9 млн т в валовом весе в 1976 г., почти таким же был результат в 1978 и 1973 гг. Близким к замыкающему пятёрку показателю 1974 г. (29,9 млн т), возможно, был результат 1990 г.: в весе после доработки тогда собрали 27,2 млн т, коэффициент первой половины 70-х составлял около 95%, а к концу 80-х опустился до 91%, и если с валовым сбором продолжили халтурить и в 1990 г., то как раз мог получиться показатель 30 млн т.

В 2019 г., по предварительным данным, собрано 21,6 млн т, после 1995 г. больше было только в 2008 г.

Лучшие за 60 лет урожаи ржи, как ни странно, были собраны на рубеже 1980-х и 1990-х гг., из других периодов попадает только 1962 г. Максимум — свыше 16,4 млн т в весе после доработки в 1990 г.

Показатель 1990 г. с большой вероятностью — лучший и за всю историю: с типичным коэффициентом 91-92% это даёт почти 18 млн т ржи в валовом весе, тогда как, например, в 1940 г. было собрано 14,3 млн т, а в 1913 г. — 15,5 млн т (без учёта небольшого количества яровой ржи). Некоторые годы в первой половине ХХ в. были более урожайными по зерну в целом (например, в 1937 г. собрали 70,4 млн т против 55,6 в 1940-м и 50,5 в 1913-м), но основные колебания приходились на пшеницу, выращиваемую в более экстремальных условиях.

Нынешние урожаи ржи небольшие: больше 5 млн т последний раз собрали в 2002 г., а в последние годы собирают по 2-3 млн т.

Максимальные сборы кукурузы в России зафиксированы в 2010-е гг. с пиком 15,3 млн т в 2016 г. В 2019 г. на 6 декабря собрали 14,5 млн т — доработки здесь практически нет, зато есть зимние сборы (к 6 декабря убрали 92,7% посевов), поэтому итоговый показатель можно ожидать в 15 млн т.

Справочно: лучший советский показатель — 4,7 млн т в 1989 г., второй — 4,4 млн т в 1961 г.

Рекордные урожаи овса в России пришлись на середину 1980-х гг. с пиком 18,3 млн т в валовом весе в 1986 г. Много овса также собирали в первой половине ХХ в. (1913 г. — 12 млн т, 1940 г. — 12,2 млн т), но маловероятно, чтобы там был результат для первой тройки.

Современные сборы овса — 4-5 млн т в год.

Исторический рекорд по зернобобовым зафиксирован в 1964 г. — 7,26 млн т в валовом весе. Год выдался исключительно благоприятным для бобовых, следующие результаты — существенно скромнее и в разные десятилетия советского периода. С середины 1990-х гг. их урожаи сильно упали и стали восстанавливаться только в нынешнем десятилетии благодаря ориентации на экспорт. Лучший результат российского периода — 4,26 млн т в весе после доработки в 2017 г. (соответствует 4,5-4,8 млн т валовых сборов по коэффициентам прежних лет), но урожаи сильно колеблются.

Доминирующий вид в российских сборах — горох (от 2/3 до ¾), существенный вес сейчас имеют другие пищевые бобовые (нут, чечевица и пр.), тогда как до середины 1970-х гг. 30-50% давали кормовые виды (прежде всего вика).

Рекордный урожай риса в России были собран в 1980 г. — 1380 тыс. т в весе после доработки. Следующие максимумы очень близки друг к другу: в интервал от 1100 до 1200 тыс. т попадают показатели 7 лет, в том числе один из российского периода — 1110 тыс. т в 2015 г.

В 2019 г., судя по всему, урожай получился близкий к рекордному для нового времени — 1,24 млн т в валовом весе, что даёт примерно 1,1 млн т в весе после доработки.

Исторический рекорд по сбору гречихи был установлен в 2017 г. — 1525 тыс. т в весе после доработки. Год был очень благоприятный, все остальные результаты, кроме 2016 г., уступают ему в 1,5 раза и более. Что интересно, все лучшие показатели — российского периода, советский пик — чуть больше 900 тыс. т в 1968 г.

При этом урожай 2019 г., оцениваемый примерно в 800 тыс. т, как видно, является достаточно высоким на историческом фоне, оснований для дефицита на рынке нет (особенно с учётом запасов) и ценовое ралли гречки носит (увы, не первый раз) спекулятивный характер.

Лучший за 60 лет урожай проса случился в 1973 г. — 3364 тыс. т в валовом весе — когда сложились исключительно благоприятные погодные условия, в другие годы из урожайных 70-х сборы не доходили даже до 2 млн т. Другие результаты в первой пятёрке — из конца 1980-х гг. и из 1960-х гг. Если рассматривать всю историю, то добавятся урожаи и более ранних годов — например, в 1940 г. собрали 2,71 млн т — и не исключено, что там есть и абсолютный максимум.

Современные сборы проса низкие и нестабильные: больше 1 млн т последний раз собрали в 2004 г., а последние 5 лет валовый урожай колебался от 0,25 до 0,7 млн т.

Подготовлено по данным статистических сборников ЦСУ РСФСР, ЦСУ СССР и Росстата, а также онлайн-статистики Росстата.

Поддержка сельского хозяйства декларируется в Казахстане на самых разных уровнях. Однако, по мнению депутатов Мажилиса, полтика страны в отношении АПК оставляет желать лучшего. Несмотря на все программы, бравые рапорта чиновников и бодрые отчеты, сельские предприниматели жалуются на проблемы с кредитованием, а простые аграрии, устав от нищеты, предпочитают любой ценой отчаливать в города.

КРЕДИТ НЕДОВЕРИЯ

Выступая в минувшую среду с депутатским запросом, депутат Дания ЕСПАЕВА рассказала о мытарствах сельских бизнесменов из малых городов и поселков городского типа. До недавних изменений госпрограмм и статуса населённых пунктов, эти предприниматели имели доступ к приемлемому финансированию, но теперь они лишились такой возможности.

— Микрокредиты в сельской местности обеспечивает дочерняя организация холдинга «КазАгро» – Фонд финансовой поддержки сельского хозяйства, — объяснила народная избранница. – На его долю приходится более 65 процентов всех выдаваемых средств по действующей Программе продуктивной занятости и массового предпринимательства «Енбек». Но внутренние условия Программы данного оператора не позволяют финансирование в моно/малых городах и сельских округах в составе города.

Вышеуказанные условия, правда, полностью противоречат Уставу Фонда, но это мало кого смущает. Холдинг передал такое кредитование банкам второго уровня и на том успокоился. Как нетрудно догадаться, БВУ отнюдь не горят желанием кредитовать отечественных аграриев, а недвижимость на селе – считать достойным залоговым имуществом. И в результате, меры господдержки оказались недоступными для реальных заемщиков, желающих заниматься сельским хозяйством. А таких героев у нас итак немного.

— Непонятно — чем вызваны такие изменения в Программе, ущемляющие интересы крестьянских хозяйств, — недоумевает Еспаева. — Возможно, разработчики просто не учли все аспекты. Но в любом случае, последствия оставляют за бортом огромный пласт активного малого бизнеса и занятых в нём людей.

А ВОЗ И НЫНЕ ТАМ

Еще одна проблема программы «Енбек» — ее слишком сельскохозяйственная направленность. Наверное, для разработчиков это станет сюрпризом, но кроме животноводства и растениеводства на селе есть и другие виды предпринимательства, например, оказание сервисных услуг населению, от частных школ, до производственных цехов, стоматологий и аптек.

— В результате предприниматели, занимающиеся другими видами бизнеса на селе, ограничены в средствах, — констатировала депутат. — Основная цель Программы — развитие микробизнеса на селе — ставится под угрозу.

Как так получилось – догадаться нетрудно. Программа «Енбек» распределена между тремя министерствами и не имеет единого координатора. Каждое министерство заинтересовано в выполнении только своих индикативных показателей, а конечные цели Программы, в частности, развитие массового предпринимательства, как на селе, так и в городах уже вторичны. В итоге мы имеем классическую иллюстрацию к басне про лебедя, щуку и рака. С неподвижным возом, как символом агропромышленного сектора, в финале.

Завершая запрос, Еспаева предложила пересмотреть существующие условия микрокредитования сельского населения, а так же утвердить индикатив для микрокредитования не сельскохозяйственных видов бизнеса на селе на уровне не менее 30 процентов.

— Решение озвученных проблем позволит сохранить сотни действующих субъектов предпринимательства и рабочих мест, — резюмировала депутат. — Для этого не требуются дополнительные затраты, необходимы лишь коррективы в существующую Программу.

ПОБЕГ ИЗ СЕЛА

С запросом о проблемах развития села выступила и депутат Наринэ МИКАЕЛЯН. По ее словам численность работников, занятых в сельскохозяйственной отрасли, неуклонно снижается.

— Урбанизация и отток сельского населения в города – это объективный тренд, — отметила народная избранница. — Но это не значит, что не надо учитывать этот фактор при обеспечении продовольственной безопасности страны.

Проблема теоретически решаема. Микаелян заявила, что на увеличение оттока жителей села в города надо отвечать улучшением социально-бытовых условий жизни сельчан, созданием постоянных рабочих мест, популяризацией престижности работы на селе, повышением эффективности бизнеса с одновременным увеличением заработной платы для работников сельского хозяйства. Вроде бы не сложно. Однако почему-то механизм не работает, как заржавевший колодезный насос.

Одна из причин – отсутствие на селе доступного жилья. Так же Микаелян поддержала коллегу Еспаеву в вопросе о предоставлении доступных и посильных кредитов. Кроме того, на селе катастрофически не хватает инфраструктуры, а во многих селах банально отсутствуют интернет и сотовая связь. Словом, никакой цивилизации.

— В настоящее время молодежь считает труд в сельскохозяйственной отрасли непривлекательным, — подытожила народная избранница. — Из оканчивающих сельскохозяйственные вузы специалистов, получивших бесплатное образование за счет грантов государства и по сельской квоте, на село возвращается только 40 процентов.

В итоге, производительность сектора АПК падает, а миграция в города и столичные пригороды, (мягко скажем, не готовые, к такому наплыву новых жителей), продолжает увеличиваться.

— Бывшие сельчане испытывают серьезные социальные неудобства, не имеют жилья, — перечислила Микаелян. – Нередко они вынуждены устраиваться на низкооплачиваемую работу, что способствует формированию протестного электората.

ВЗЯЛСЯ ЗА ГУЖ – НЕ ГОВОРИ, ЧТО НЕ УЖ!

Впрочем, следует отметить, что аграрная тематика всплывает на заседаниях Мажилиса с завидной регулярностью. Не так давно спикер палаты Нурлан НИГМАТУЛЛИН устроил разнос правительственным чиновникам за то, что программы, по поддержке АПК и развитию сельских территорий, разрабатываются, принимаются, но реальных результатов не приносят.

— Деньги выделены, трехлетний бюджет утвержден, Правительство приняло подзаконные акты! — возмущался председатель палаты. — Деньги есть, акимы готовы, регионы готовы. В чем проблема? В том, что вы бумажку с одного госоргана в другой несете полгода на согласование? Причину нам назовите, почему вы бумажки согласовываете месяцами, по полгода! Когда деньги выделены, и уже должны работать!

Подобную политику Нигматуллин назвал безответственностью, а уполномоченных чиновников, изворачивающихся и уходящих от конкретных ответов, сравнил с ужами на сковородке.

Досталось здесь и министрам, отвечающим за субсидирование животноводства и иных сельскохозяйственных отраслей. Ситуация аналогичная – деньги выделены, постановление Правительства есть, но до аграриев средства не дошли, потому что никто из трех уполномоченных министерств вопрос не проконтролировал.

— Мы же дискредитируем исполнительную власть в глазах крестьян, понимаете?! – сетовал Нигматуллин. — А везде вы с трибун говорите: «мы помогаем аграриям!» Минфин и Минэкономики умыли руки и передали все в базу местных бюджетов. Акиматы никто, извините, по голове не чешет, ну и не надо! И все так у нас! Фермеры читают постановления Правительства, ожидают, что будут субсидии…. Не надо тогда принимать постановления, не надо людей обманывать!

СЕРПОМ ПО ПРИОРИТЕТАМ

Глава фракции «Народные коммунисты» Айкын КОНУРОВ согласен со спикером палаты – главная проблема в том, что в Правительстве никто ни за что не отвечает, а преемственность политики отсутствует, как вид. Так что государственные средства можно направлять в АПК в любом количестве – результата не будет.

— Через какой-то промежуток времени, с приходом нового руководства в Министерство сельского хозяйства, программы переписываются, — объяснил коммунист. — В итоге нивелируются те результаты, которые имелись и, соответственно, меняются приоритеты. Я думаю, если бы государство, точнее компетентные органы, которые должны были этим заниматься, более углубленно подошли бы к вопросу, можно было бы добиться результата.

Однако сейчас никто не отвечает за реализацию, и за непосредственно итоги деятельности этих программ. Крайних никто не хочет искать, а контролирующие органы отходят в сторону и, в лучшем случае, исполняют обязанности счетного комитета, фиксируя нарушения, констатируя факты и ничего не делая.

Так, по словам Конурова, в свое время была провалена программа «Сабыга». Инициаторы этой программы гарантировали, что Казахстан ежегодно будет экспортировать 60 тысяч тонн говядины.

— На сегодняшний момент от этих показателей отошли и как-то стыдливо о них замолчали, — напомнил мажилисмен. — Сменили приоритеты.

СТРАТЕГИЯ ПОБЕДЫ

Ситуацию с АПК «добивает» засилие на внутреннем рынке импортных продуктов питания. По данным фракции КНПК, Казахстан завозит порядка на 2,5–3 миллиарда долларов продуктов питания. И не смотря, вроде на все попытки их вытеснить зарубежных конкурентов с рынка, ничего не получается.

— На сегодняшний момент сложилась такая практика, что сельское хозяйство у нас кредитует в основном государство, — подчеркнул Конуров. — И как основной кредитор, он, при наличии высоких коррупционных рисков, не просчитывает основные риски. В итоге мы сейчас видим, что крупные агроформирования, которые в свое время были, можно сказать, флагманами нашего АПК, на сегодняшний момент находятся на грани банкротства. Это говорит о том, что государство не просчитало риски и фактически вынуждено быть единственным источником кредитования для субъектов АПК. И крупных, и средних, и мелких.

Денежно-кредитная политика Национального Банка, как считает коммунист, губительно сказывается на реальном секторе экономики в целом, и на сельском хозяйстве в частности. Сейчас доля кредитования банками второго уровня нашего сельского хозяйства еле-еле, с большими натяжками, дотягивает до 4 процентов.

— А банки у нас хорошо считают риски, — констатировал народный избранник. – И они считают, что наш аграрный сектор не достоин внимания БВУ. Вот такая ситуация. А в связи с тем, что у нас почти половина населения проживает на селе, государство вынуждено идти туда со своими деньгами, через свои различные институты, через квазигосструктуры, и финансировать этот сектор.

Государство можно понять. Если село загнется окончательно, поток мигрантов, хлынувших в города, увеличится в разы, что чревато проблемами. Города, даже самые крупные, не готовы принять такое количество людей, расселить, предоставить работу и социальные блага.

— Фактически система уже трещит по швам, — уточнил Конуров. — Поэтому было принято решение отказаться от скоростной урбанизации и создать точки роста непосредственно в регионах.

Что реально сможет спасти ситуацию? Как бы парадоксально это не звучало, но только настоящее государственное стратегическое планирование.

— К большому сожалению, на сегодняшний момент субъекты, которые работают в сфере сельского хозяйства, находятся в «диком рынке», — считает депутат от КНПК. – Но постулат, что рынок все расставит и все отрегулирует, он у нас фактически не работает.

В самых благополучных странах, которые с энтузиазмом учили нас капитализму, такое планирование как раз есть. Не смотря на все декларации о саморегулирующей «невидимой руке рынка».

— В этом плане нашим фермерам очень тяжело конкурировать с крупными агрохолдингами, — говорит Конуров, — как с казахстанскими, так и с зарубежными, которые могут кредитоваться фактически по нулевой ставке и имеют очень мощный институты. Я имею в виду транснациональные компании, занимающиеся сельским хозяйством. Они могут просчитать рынки и фактически эти рынки формировать. Демпинговать на них.

А что бы мы и наши предприниматели не расслаблялись, Казахстан вступил во Всемирную Торговую Организацию.

— К нам, точнее к нашим товаропроизводителям на селе предъявляются очень высокие требования, — считает Конуров. — Они не могут выйти на внешние рынки, а внутри страны спрос очень низкий, потому что мы сталкиваемся, как говорится, с работающей бедностью. Круг замыкается. Каждая отрасль у нас, включая сельское хозяйство, находится в условиях жесткого прессинга со стороны банков, государственных фискальных органов и конкуренции. В таких условиях у них нет возможности планировать на долгую перспективу свою деятельность. А без планирования, противостоять транснациональным компаниям, будет очень тяжело.