Время Умурзака Шукеева истекает: сможет ли он совершить последний, возможно самый важный и решающий рывок в своей карьере?

Завершение парламентских выборов всегда несет кадровые перестановки. В 2021 году электоральный процесс наложился на ротацию чиновничества в верхних эшелонах власти. Кадровый вопрос остается ключевым моментом в любой государственной машине, поэтому к ряду фигурантов стоит присмотреться более внимательно. Один из таких – Умурзак Шукеев, пишут Ведомости Казахстана.

КЛАН ШУКЕЕВА

Нынешнего акима Туркестанской области даже с натяжкой нельзя назвать главой Южного клана. Люди в теме навскидку могут перечислить не менее пяти крупных кланов южан, которые представлены в Нур-Султане. А есть еще кланы сугубо регионального и районного формата бывшей Южно-Казахстанской, а ныне Туркестанской области. Таких средних и более мелких кланов в бывшей ЮКО насчитывается не менее десяти. И они тоже весомо котируются в своих ареалах и требуют учета их властно-финансовых интересов. Поэтому Умурзак Шукеев – это всего лишь один из вожаков группы чиновников, каждый из которых ему чем-либо обязан.

В системе властных отношений Казахстана до сих пор царит многоукладность. Здесь есть как технократы или ведомственные служаки, старающиеся держаться подальше от всевозможных групповых интриг и родственно-земляческих схем, так и классические агашки, выстраивающие и взращивающие собственные кланы на основе патронатно-клиентских отношений. Г-н Шукеев как раз из таких.

В XXI веке от командно-кланового подхода сильно веет архаикой, однако он продолжает демонстрировать поразительную живучесть. Поразительность выражается в том, что лояльность к клану и его лидеру в такой системе координат ставится выше государства и, как результат, интересы государства приносятся в жертву интересам клана, персонифицированным выражением которых выступает конкретный агашка.

Когда могучий клан находится в зените своих возможностей, то состоять в нем очень выгодно. Государственный служащий, выполняя поручения вожака клана, может нарушать должностные инструкции в пользу аффилированных бизнесменов или других чиновников. От наказания его экранирует «крыша» хозяина, поскольку у того есть связи среди силовиков и правоохранительных структур. А вот когда могущество клана клонится к упадку, тогда конкурирующие и контрольные структуры начинают вести подсчет скелетов в шкафах и готовиться к спросу за все содеянное.

Умурзака Шукеева и его клан однозначно рано списывать со счетов, но и прежнего величия у него уже нет. Поэтому аким Туркестанской области находится на своеобразной развилке. Либо его возвращают в правительство, и возглавляемая им группировка обретает второе дыхание, либо происходит процесс затухания полномочий и возможностей с большей или меньшей скоростью.

«БУМАЖНЫЙ СКОТ»

Могущество любого клана измеряется его властными и финансовыми ресурсами. Власть здесь не самоцель, а инструмент конвертации административных возможностей в экономические активы. Властные возможности опять же позволяют оберегать хозяйственные ресурсы от посягательств конкурирующих кланов, а также законных интересов государственных налоговых, антимонопольных, правоохранительных и прочих органов.

Когда во главе Министерства сельского хозяйства Республики Казахстан находился Асылжан Мамытбеков – человек из команды Умурзака Шукеева – была выстроена интересная схема освоения бюджетных средств.

Вообще-то всевозможных комбинаций и уловок было много, но жемчужиной в ожерелье финансовых поступлений клана стала программа развития мясного животноводства. 15-ый министр сельского хозяйства запустил ее в 2011 году (в 2018-ом она приняла еще более амбициозные масштабы) и штука очень даже здорово «работала». Когда г-н Шукеев занимал одновременно пост вице-премьера и министра сельского хозяйства – заданный процесс не останавливался.

Официальная идея заключалась в развитии мясных пород крупного рогатого скота, чтобы в 2020 году Казахстан отправлял на экспорт 180 тысяч тонн говядины. Согласно задумке, государство (за большие деньги, как оказалось) приобретает за границей племенной скот мясных пород и размещает его в специальных племрепродукторах. Оттуда полученное потомство покупают фермеры и доводят до кондиционных параметров. У фермеров скот приобретают специальные откормочные площадки и доводят КРС до товарных кондиций. С откормплощадок скот поступает на мясокомбинаты и дальше в виде мяса и мясных изделий двигается на прилавки, а то и на экспорт.

Схема с самого начала оказалась сильно перекошенной, потому что львиная доля ресурсов из первоначально выделенных на программу 500 млрд тенге (потом были дополнительные вливания) направлялась на закупку импортного скота для племрепродукторов и на субсидирование откормочных площадок. Тогда как фермеры (фундамент отрасли) и мясокомбинаты оказались вне потоков щедрой финансовой реки. В итоге живой скот продавался в Узбекистан и Китай, а зарабатывали в мясном скотоводстве только посредники при импорте скота (совершенно не случайные люди) и откормплощадки – они же посредники при экспорте скота.

КОНЕЦ СИНЕКУРЫ

Первой торпедой по отлаженной системе стало решение Сапархана Омарова, нынешнего главы Минсельхоза, о моратории на экспорт живого скота за пределы Казахстана с начала 2020 года.

После этого сразу возбудились Асылжан Мамытбеков и Максут Бактибаев (в прошлом директор департамента животноводства МСХ), которые после Минсельхоза осели в Мясном союзе Казахстана – составная часть структур, работающих на Умурзака Шукеева.

Однако визгливые «горевания» не перебили того факта, что мясокомбинаты республики загружены на 30-40 %, а страна экспортирует живой скот – и мораторий последовательно продлевался, благодаря чему действует до сих пор.

Вообще-то г-н Омаров поначалу запретил вывоз из Казахстана только маточного поголовья, оставив разрешение на экспорт бычков. Но из-за коррупционных схем любые телки превращались в бычков с такой легкостью, что от полумер пришлось отказаться и ввести полноценный мораторий. Если принять во внимание, что в один Узбекистан за 2019-ый год ушло 156 тысяч голов КРС, то ничего удивительно, что после моратория в Казахстане цена на говядину в соседней стране существенно выросла.

Продавать живой скот – это как экспортировать лес-кругляк. Такая продукция с легкостью находит покупателя, но, по сути, все это является продажей сырья. Как из кругляка можно делать мебель, стройматериалы, бумагу и прочие товары с высокой добавленной стоимостью, так и живой скот выступает сырьевой базой для мясной промышленности. Технологически оснащенные мясокомбинаты способны к глубокой переработке скота, включая внутренности, шкуры, рога и копыта. Однако в Казахстане у туши животного в дело обычно идет только мясо.

Откормочные площадки субсидировались из расчета 200 тенге за каждый килограмм дополнительного веса. Как только Сапархан Омаров снял их с государственных субсидий, большинство откормплощадок сразу потеряло интерес к мясному бизнесу. Все это заставило наблюдателей поверить в курсировавшие по отрасли слухи, согласно которым много нагулянного скотом веса существовало лишь на бумаге и только ради бюджетного финансирования. Будь производственный цикл налаженным – многие откормочные площадки не прекратили бы свою работу так стремительно из-за ухудшения всего одной экономической позиции.

Глава Минсельхоза не является каким-то врагом или конкурентом клана Шукеева, просто у него нормальный государственный подход к ситуации. Раз направление тупиковое и задуманного результата не дает – деньги нужно перенаправлять на другие участки. Если бы господа Мамытбеков и Шукеев реально думали о развитии животноводства, то созданная ими схема не могла бы появиться в принципе.

Здоровое развитие отрасли предполагает выделение фермерам земель под пастбища и пашню (для производства кормов), льготное кредитование на покупку семян кормовых культур и фуража, а также для приобретения кормозаготовительной техники. Отдельная задача – обводнение пастбищ. На момент начала игр с говядиной Казахстан был обеспечен кормами на 56 %. Ввоз дополнительного поголовья дефицит кормов еще больше обострил.

Среди жертв недобросовестной рекламы оказалось много фермеров. Поверив в байки про продуманную и проработанную программу животноводства, они приобрели молодняк не имея необходимых собственных площадей для пастбищ и пашни. Сегодня этот скот откормочным площадкам не нужен, а содержать его фермеры могут только путем закупки фуража для животных на стороне. Упоминавшийся выше дефицит кормов приводит к тому, что цены на них растут, а значит издержки тружеников села – тоже.

НОВЫЙ ЗАСЛОН

Административные звезды сложились в такую конфигурацию, при которой группа Умурзака Шукеева оказалась тесно связанной с дистрибьютором иностранной сельскохозяйственной техники от компании «Джон Дир». В импорте тракторов и комбайнов ничего криминального нет, как и государственного интереса. Государственный же интерес заключается в том, чтобы как можно более широкий ассортимент потребляемой в стране сельхозтехники в ней же и производился.

С целью защиты отечественных производителей сельскохозяйственной техники и увеличения локализации импортных поставок правительство ввело инструмент утилизационного сбора. То есть чистые импортеры сеялок, веялок, комбайнов и тракторов несут наибольшую нагрузку на таможне, что позволяет национальному производителю успешно конкурировать с импортными аналогами.

О пользе утильсбора можно судить уже по тому, что локализация белорусских, российских, китайских и немецких предприятий в Казахстане постоянно растет, создавая дополнительные производственные мощности, рабочие места и источники налоговых поступлений. Вот и президент Касым-Жомарт Токаев недавно подписал Экологический кодекс, где утилизационный сбор упрочен в своих позициях законодательно.

Преследуя государственные интересы, утильсбор неизбежно бьет по карману компрадоров. Поэтому организационный и медийный ресурс клана Шукеева противодействовал утилизационному сбору не менее активно, чем мораторию на экспорт живого скота. Возможно, потому что переход от льготных продаж «Джон Дира» к новым правилам игры на общих основаниях сильно подрывал общую ресурсную базу властно-финансовой группы, выстроенной Умурзаком Шукеевым.

У противников утильсбора устоялся набор тезисов, на основе которых они ведут свою агитацию и пропаганду. Согласно первому блоку лозунгов утилизационный сбор ведет к удорожанию сельхозпроизводства и в конечном итоге сказывается на кошельках конечных потребителей. Здесь сознательно упускается из поля внимания тот момент, что деньги на импортную технику утекают за внешний контур Казахстана и правительство лишается ресурсов, с помощью которых оно может в том числе субсидировать отечественного сельхозпроизводителя.

Второй комплект информационных вбросов направлен на дискредитацию национального производителя сельхозтехники: согласно им наши предприятия лишь имитируют локализацию выпуска продукции. С этой целью распространяются специальные пропагандистские ролики, где с той или иной степенью убедительности и успешности раскрывается данный тезис. Тем временем практика доказала пользу утилизационного сбора, из-за чего все информационные атаки на него провалились, а государственное руководство убедилось в верности взятого курса.

«САМСОН» ШУКЕЕВ

Есть такая ветхозаветная легенда об израильском силаче Самсоне, к которому подослали филистимлянку Далилу, выведавшую секрет его силы. Сила оказалась в волосах. Поэтому враги состригли волосы и потерявшего силу Самсона связали, а потом заточили в подвал и пытали. Правда, в конце концов у силача отрасли волосы, и он смог отомстить обидчикам ценою своей смерти.

У агашек волосы силы произрастают от контактов с чиновниками из финансовых, контролирующих и силовых органов. С их помощью они могут рейдировать конкурентов или заводить против них уголовные дела, изводить проверками либо незаконными запретами. Был период, когда у Умурзака Шукеева копна волос отличалась пышностью, а не как сейчас. Кстати, он это чувствует и при любой удобной возможности просится назад в столицу, чтобы порулить чем-нибудь на правительственном уровне.

Туркестанская область не стала для акима Шукеева местом силы именно потому, что он не является полновластным хозяином региона и выразителем его коллективных интересов. Будь схема его руководства областью идеальной, г-н Шукеев не стал бы проситься в Нур-Султан. Потому что в Туркестан сегодня вливаются такие ресурсы, что давно затмили даже Экспо.

Другое дело, что присмотр за финансированием стал куда строже, чем в «золотые» и «позолоченные» для злоупотреблений годы. Поэтому и аэропорт в областном центре построили, а его смета не стала заоблачной. Плюс интересы других кланов и жителей. О покорности и терпеливости людей Юга написано давно и много, но время не стоит на месте и их запросы и требования к власти всех уровней постоянно растут.

Трезвый взгляд подсказывает, что Умурзаку Шукееву не стоит предоставлять возможность для отращивания «волос». Практика государственного управления последних лет показала, что компетентные и порядочные чиновники в республике есть и справляются со своими функциональными обязанностями они куда лучше матерых агашек.

Например, первый заместитель премьер-министра Алихан Смаилов принимает адекватные стратегические решения именно с точки зрения общегосударственных интересов – человек на своем месте. По внутренней структуре правительства он курирует в первую очередь экономический блок. По слухам, именно на его место и метит г-н Шукеев. Если смотрящим за министерствами национальной экономики и финансов поставить человека, способного удержать в голове только интересы узкой группы олигархов от говядины, то о прогрессе в любом его проявлении придется сразу забыть.

Не замечен в скандалах и кормлении лоботрясов Женис Касымбек, нынешний аким Карагандинской области.

Абая Бисембаева, помощника первого президента РК – Елбасы – первого заместителя Управляющего делами канцелярии Елбасы, к испорченным тоже не относят.

По глупому лишился своей должности теперь экс-аким Шымкента Габидулла Абдрахимов. Зато про него известно, что в Нур-Султан он не рвался, а о Туркестанской области готов был заботиться с реальной отдачей сил и энергии, как раньше он и делал, только на посту акима Шымкента. Да и горожане, как и жители бывшей ЮКО работу Абдрахимова на посту руководителя явно одобряли.

В управленческой элите Казахстана хватает честных и порядочных людей, которые болеют душой за дело, а не зациклены на распределении бюджетных денег под неработающие проекты. Поэтому как бы ни сложилась конфигурация назначений после выборов 10 января, без Умурзака Шукеева в Нур-Султане запросто можно обойтись.

КУДА ПРИСТРОИТЬ АГАШКУ?

Раз Умурзаку Шукееву возможно дискомфортно в Туркестанской области, а в столице от него потенциального вреда будет больше, чем пользы, то нужно подобрать чиновнику приличное место. Самым идеальным было бы направление послом в какую-нибудь страну с развитым животноводством.

В США к Ангусам его нельзя, поскольку Вашингтон идет по особой категории дипломатических назначений.

Францию г-н Шукеев не любит после того, как тамошний мошенник крупно «кинул» наших чиновников от животноводства, заставив погрузиться в комплекс неполноценности. Хотя мясные коровы у французов на зависть – Шароле, Лимузин, Обрак.

А вот послом в Канаду или Бразилию будет в самый раз. Чрезвычайных косяков за Умурзаком Шукеевым все-таки нет, поэтому он вполне заслужил перед пенсией представлять Казахстан где-нибудь в Новом Свете.

Алтай КАРПЫКОВ, специально для «Ведомостей Казахстана»

Как бывшая команда Минсельхоза РК пытается «застолбить» стратегическую высоту – контроль за раздачей денег фермерам

Говорят, что можно бесконечно смотреть на огонь, воду и чужую работу. Реалии Казахстана показали, что не менее увлекательно следить за жадностью некоторых чиновников. Например тех, кто одарил себя щедрым потоком субсидий в бытность руководителями отечественного сельхозсектора и оставил стране еще одно дискредитировавшее себя наследие – систему Qoldau.

ЦИФРОВИЗАЦИЯ ЧЕРЕЗ… ТЕРНИИ

Земля – во все времена один из самых ценных ресурсов. Более ценным в современном мире могу считаться лишь деньги, в первую очередь, бюджетные. Количество коррупционных дел, связанных с управлением земельными ресурсами и государственной поддержкой сельского хозяйства Казахстана лишь, подтверждают эту истину. Одним из средств борьбы с коррупцией является цифровизация государственных услуг, исключающая необходимость прямых контактов между просителем и чиновником. Не обошла эта практика и сельское хозяйство страны.

Именно с этой целью в 2018 году была запущена цифровая платформа Колдау. Ее распорядителем является АО «Информационно-учетный центр» (ИУЦ), организация со 100 % акций, принадлежащих государству, а также ТОО «ЦИФС» и АО «ТрансТелеКом».

Сейчас система Qoldau предлагает 20 сервисов, три из которых иностранные. Это американский сервис прогноза погоды DTN, европейский индекс обработки космических снимков, включающий расчет индексов биомассы от Airbus, и украинский сервис точного земледелия.

Туда же входит Subsides – электронный журнал для подачи заявок на субсидирование работ, подтвержденных аэрокосмическими снимками, Fuel – онлайн-рынок дизтоплива, Qazchain – первая государственная база данных на блокчейне, Agroinsurance – инструмент онлайн-страхования для фермеров, Agrocredit – пилотный проект по доступу фермеров к заемным средствам, Agroanalytics – сервис аналитики на базе данных всей платформы, Agromonitor – геопортал идентификации земель и их зонирования по угодьям, полевой журнал севооборота, включающий более 400 тыс. геоконтуров.

Через Qoldau распределяется основная часть государственных субсидий аграриям Казахстана.

С первых же дней после запуска цифровая площадка вызвала многочисленные нарекания фермеров. В 2019 году казахстанские фермеры назвали основные проблемы, с которыми им приходится сталкиваться при работе с новой системой. Первая связана с требованием вводить ИИН, тогда как у тех аграриев, кто начинал работать как крестьянское хозяйство, а потом сменил организационную структуру, есть только БИН. Таким образом, часть хозяйств оказалась вообще отрезана от возможности получать субсидии от государства.

Вторую проблему породила существующая в Колдау система создания электронных карт полей по данным космических спутников, которая не совпадает с данными Автоматизированной информационной системы государственного земельного кадастра АИС ГЗК. Система «округляет» размеры участков в меньшую сторону, что зачастую приводит к потерям фермерами 5-10 гектаров, что крайне болезненно для небольших хозяйств в 50-100 га, поскольку субсидии начисляются на размер угодий. АИС же исправляет границы участков за счет самих крестьян.

Третье системное неудобство состоит в том, что Колдау позволяет загрузить лишь 10 МБ информации, что заставляет фермеров «разбивать» файлы на несколько фрагментов. В целом, как отмечают аграрии, пользоваться цифровой платформой чрезвычайно сложно, для этого нужно «иметь второе IT образование».

И если большие хозяйства в состоянии набрать дополнительный штат сотрудников, то мелким фермерам приходится изыскивать возможности для оказания помощи. Зачастую обращаются они к тем же работникам районных и городских отделов сельского хозяйства, что сводит на нет весь принцип избежания контактов между потребителем госуслуг и должностными лицами.

Я ПЬЮ, ВСЕ МНЕ МАЛО

Но главной проблемой является платная работа Qoldau. В 2019 году решением Совета директоров ИУЦ был увеличен размер абонентской платы за годовое обслуживание лицевого счета для клиентов Регистратора зерновых расписок с 5 до 21 МРП.

Как заявил президент Союза фермеров Казахстана Жигули Дайрабаев, «Президент РК дает поручения усилить поддержку фермеров, дать им отсрочки по платежам, снизить ставки. А что делают люди, стоящие за системой Колдау? Повышают плату за пользование. Это уже не Колдау, Поддержка, это уже Корлау, Издевательство! Крестьянам сейчас тяжело, на счету каждый день, каждый тенге. А их лишают и времени, и денег — вместо помощи. Платы за получение госуслуг быть не должно по закону! Поэтому и стоимость пользования системой для подачи заявок на субсидии должна равняться нулю!»

В письме НПП «Атамекен» в Минфин, Минсельхоз, Миннацэкономики и Комитет по регулированию естественных монополий отмечается, что «за 3 года абонентская плата ИУЦ за допуск участников зернового рынка к электронным зерновым распискам увеличилась в 25 раз (с 2121 тенге до 53025 тенге)».

Воистину пророческими оказались слова фермера Темирбулата Нуркина из Костанайской области: «Получается, что одной рукой нам дают, а другой забирают. И этот принцип стал в сельском хозяйстве системным. Что такое 3 МРП? В год за доступ к базе, вроде, немного. Но дело же в том, что зачастую у наших услугодателей аппетит приходит во время еды. Главное, всех подключить к системе, сделать всех от нее зависимыми, а потом уже можно и, шантажируя отключением, поднимать цены на свои услуги».

Между тем, когда вводилась платформа Колдау, главный специалист АО «Информационно-учетный центр» Азамат Курманов уверял, что пользование системой для фермеров будет бесплатным.

Как утверждает Департамент Агентства РК по противодействию коррупции по Алматинской области, «учитывая то, что подача заявки на субсидирование является государственной услугой, следовательно в соответствии со Стандартами и Правилами она должна быть бесплатной. Но фактически, чтобы подать заявку на получение субсидий, необходимо зарегистрироваться в системе QOLDAU.KZ, заплатив при этом 3 МРП, то есть около 7 тыс. тенге.

Кроме того, ожидается, что уже в ближайшем будущем регистрация в системе будет стоить 11 МРП. В масштабах республики сумма эта немалая. Невольно возникает вопрос о правомерности таких сборов, которые фактически противоречат действующим нормативным правовым актам по получению субсидий».

Вопрос рассматривался 10 июня на совещании по вопросам развития предпринимательства в регионах страны под председательством Премьер-Министра Аскара Мамина. Министерство нацэкономики, комментируя вопрос с системой «Qoldau», отметило, что есть признаки картельного сговора.

По словам Министра национальной экономики Руслана Даленова, «мы предложили на два месяца вернуться к старым тарифам до поднятия и в течение этого времени с бизнес-сообществом, МСХ и НПП проработать, либо дифференцированный тариф, либо возврат на бумажный, либо разработку другой системы, либо переход в ЦОН».

НПП «Атамекен», в свою очередь, настаивает на том, что услуги Колдау должны предоставляться бесплатно.

ТЕ ЖЕ НА МАНЕЖЕ

Возмущенные фермеры не понимают ни смысла сборов, ни конечного бенефициара многомиллионной системы получения дохода от эксплуатации Колдау. Тем не менее, все достаточно прозрачно. Идейным вдохновителем цифровой платформы стал бывший директор департамента стратегического планирования и анализа Министерства сельского хозяйства РК Серик Ибраев, близкий к экс-министру сельского хозяйства Асылжану Мамытбекову, уволенному в 2016 году Нурсултаном Назарбаевым за неполное служебное соответствие.

После громкой отставки Мамытбеков вместе с еще одним членом той же команды Шукеева Максутом Бактибаевым «приземлился» в Мясном союзе Казахстана.

Возвращение на властный Олимп группы «откромочников» стало звездным часом для Мясного союза, в очередной раз перепутавшего государственные закрома с собственными. Речь не только о полностью провалившейся мясной программе, которая съела многомиллиардные субсидии, но и о коммерческом проекте Qoldau, осуществляющем все растущие поборы с фермеров.

К слову, сам Мясной союз созданной им системой воспользоваться не пожелал, получая субсидии совершенно бесплатно через систему ИАС.

Министерство экономики недаром заподозрило картельный сговор в работе Колдау. Мясной союз всячески стремится к сохранению контроля над фермерами страны и распределением бюджетных потоков.

Сам принцип работы цифровой платформы создает условия для проталкивания «своих».

На проблему обратили внимание не только антикоррупционные подразделения, но и Республиканский общественный совет по противодействию коррупции при партии «Nur Otan». Дело в том, что распределение субсидий между фермерами осуществляется лишь при наличии средств в данный момент по принципу «кто первый встал, того и сапоги». Невозможно получить ни частичную субсидию, ни попасть в «лист ожидания», который вообще не предусмотрен.

При этом известны случаи, когда в системе было размещено объявление, что, к примеру, прием заявок начинается в 10 часов. А фактически их начали принимать в 9 часов. В итоге все средства выбрали крупные предприятия, а более мелкие сельхозпроизводители остались с носом.

В точности, как на международных биржах, когда распорядители биржи и их доверенные лица, обладая инсайдерской информацией, успевают расхватать все самые «вкусные» контракты и акции, предоставив остальным действовать наугад и довольствоваться крохами с барского стола.

Это позволило директору департамента НПП «Атамекен» Ерболу Устемирову высказать вполне обоснованное предположение, что «в этом есть взаимный интерес акиматов и «приближенных» компаний».

Кроме того, представители Мясного союза неоднократно предпринимали попытки взять под контроль Союз фермеров Казахстана. После ареста в 2019 году бывшего главы Союза Ауезхана Даринова, на его место претендовали Максут Бактибаев и заместитель главы СФК, создатель Qoldau Серик Ибраев. Утратив с приходом в МСХ Сапархана Омарова доступ к субсидиям и лишившись финансирования откормочных площадок «мясники» решили зайти с другой стороны. Не вышло, поскольку Союз остановился на нейтральной кандидатуре Жигули Дайрабаева.

КТО СТОИТ ЗА МЯСНЫМ СОЮЗОМ?

Проблема далеко не исчерпывается лоббистским и откровенно коммерческим характером работы Qoldau, которая может быть как лишена статуса монополиста в распределении субсидий для фермеров, так и преобразована в интересах фермеров усилиями государственной власти Казахстана.

За Мясным союзом отчетливо торчат уши импортеров сельскохозяйственной техники и государств, заинтересованных в контроле за состоянием агросектора Казахстана. 12 июля сего года Серик Ибраев разместил на своей странице в Фейсбук ссылку на исследование Центра каспийской политики, где отдельной главой размещена хвалебная ода Колдау. Центр является «независимой» аналитической организацией, офис которой расположен в зарубежье.

Также обращает на себя внимание, что осуществляемые в рамках цифровой платформы инициативы по управлению земельными ресурсами тесно перекликаются с вопросами Программы развития устойчивого животноводства в Казахстане на 2020-2024 годы, подготовленной старой командой Минсельхоза (МСХ) и Всемирным банком (ВБ). Все бы ничего, но данный кредит ВБ основывается на полностью провалившейся так называемой «Национальной программе развития мясного животноводства на 2018-2027 годы» Мясного союза.

Сама платформа Колдау также является казахстанской лишь внешне. По данным самого ИУЦ, портал qoldau.kz включает в себя около 20 программных продуктов, которые «не являются государственной собственностью и принадлежат разработчикам — частным физическим и юридическим лицам».

География разработчиков представлена следующими странами: США, Китай, Франция, Германия, Швейцария, Украина, Беларусь, Казахстан.

Таким образом, казахстанские сельхозтоваропроизводители загружают полные личные данные, данные о своем бизнесе, о своем имуществе в программные продукты, принадлежащие неизвестным им лицам. Помимо ряда рисков утечки информации для фермеров, кто-то может нажатием одной кнопки получить полный доступ ко всей информации о состоянии агарного сектора Казахстана: площадях пашни и пастбищ, данным по кредитам и страховкам, распределению дизтоплива и закупу пшеницы, транспортной логистики и налоговому учету, и т.д. А это уже вопрос национальной безопасности.

Еще до запуска портала упомянутый Азамат Курманов заявлял, что «привлечение зарубежных организаций в этой сфере весьма сомнительно, с точки зрения информационной безопасности.

Важно, что информационная система зерновых расписок является полностью казахстанской разработкой (ИУЦ), а значит отечественной инвестицией в экономику Казахстана. Допуск иностранных компаний на такие фундаментальные сервисы как реестр зерновых расписок, реестр заявок на субсидирование, мониторинга земель и других может привести к потери Казахстаном «цифрового суверенитета», что приведет к снижению общего уровня национальной безопасности.

Проще говоря, конкретно на этом участке иностранные компании работать не должны».

Очередная сказка, как и обещания бесплатности сервиса.

Что же произошло с «патриотами» из ИУЦ? А произошел с ними Мясной союз, являющийся бенефициаром импорта сельскохозяйственной техники и проведения интересов некоторых зарубежных «инвесторов» в Казахстане.

Безусловно, международное сотрудничество, в том числе, и в сфере цифровизации, осуществлять необходимо. Плохо лишь то, что представители Мясного союза своей деятельностью наносят прямой ущерб малому бизнесу, процессам импортозамещения, индустриального развития, а теперь получается и косвенный ущерб национальной безопасности страны. Получается, что их частные интересы крайне расходятся, если вообще не противоположны интересам государства и казахстанцев.

А что касается самой системы Колдау, она нуждается в возвращении под контроль государства и кардинальном реформировании с учетом интересов сельхозпроизводителей Казахстана.

Ольга СУХАРЕВСКАЯ

Источник: Фермерские ведомости

Лимит везения бывшего чиновника исчерпан, а Умирзак Шукеев больше «не вывозит»

Еще в прошлом месяце президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев сделал знаковое заявление, поручив по сути легализовать сельскохозяйственный бизнес в широком сегменте личных подсобных хозяйств. Вначале запустить этот процесс в нескольких регионах республики, затем – через год, охватить этим проектом всю страну, поставив на налоговый учет ЛПХ с одновременным оказанием им государственной социальной поддержки.

Можно долго спорить о целесообразности поддержки личных подворий ради объединения их в кооперативы, укрупнения и формирования влияния на локальных рынках в каждом отдельно взятом регионе. Или, допустим, о поддержке организованных профессиональных фермерских хозяйств, уже работающих на внутреннем рынке или желающих выйти на него со своей торговой маркой.

Но не признать тот факт, что в Казахстане до сих пор сохраняется огромных размеров сельскохозяйственный анклав, частично находящийся в тени, но оказывающий колоссальное влияние на внутренний рынок, было бы опрометчиво, антинаучно и цинично с точки зрения социальной политики государства.

Здесь можно говорить о том, насколько вообще прогрессивна структура отечественного сельского хозяйства. Да, она непрогрессивна. Виновато ли в этом государство? Частично – да, как и сами люди, живущие на земле, но не желающие развивать хотя бы мелкотоварное сельское хозяйство для своего региона и т.д. У нас даже не Белоруссия, которая уже преодолела и переварила сегмент ЛПХ, выйдя на следующий уровень – организованных фермерских хозяйств.

Поэтому – хотим мы того или нет, с подобным не столько аграрным, сколько социальным явлением, как личные подсобные хозяйства, нам предстоит работать и как-то инкорпорировать их в экономическую действительность.

КОМАНДАНТЕ АСЫЛЖАН

Другое дело, что в Казахстане до сих пор активно действует группа чиновников, которая даже не скрывает, что будет энергично торпедировать эти инициативы, потому что любая господдержка ЛПХ – будь-то ради социализации и наполнения местных локальных рынков или ради перехода на следующий технологический этап ведения бизнеса, для них как кость в горле. Потому что им придется серьезно поделиться «своими» госсубсидиями, а то и напрочь их лишиться.

Почему же такая радикальная постановка вопроса: неужели пирога не хватит на всех, неужели вновь пришло время затягивать старую песню про сокращение кормовой базы? Да нет. Дело не в дефиците денег, а в том, на что они тратятся, насколько эффективно расходуются.

В принципе, группа чиновников, которая всеми фибрами души ненавидит саму идею поддержки личных подсобных хозяйств, могла бы предложить и реализовать прямо противоположный сценарий развития аграрной реформы. Но вот с этим то, как раз и большая проблема. Скажем так, у этой группы чиновников получилось, как у Салтыкова-Щедрина: все ждали от них кровопролития, а они чижика съели.

Речь, прежде всего, идет о двух персонажах: бывшем вице-премьере правительства и номинальном министре сельского хозяйства РК Умирзаке Шукееве и главном идеологе концепции, направленной против социального института личных подсобных хозяйств Асылжане Мамытбекове, руководившим Минсельхозом Казахстана более четырех лет с начала 2012 по середину 2016 года в свой первый приход в ведомство и фактически руководивший им в свое второе явление в МСХ на протяжении 2018 года.

Оставим сейчас за скобками как самого Шукеева, так и «команду», которую он перевозит за собой с места на место. Потому что во многом его роль в 2018 году сводилась к пусть и важной, но отнюдь не фундаментальной функции в обозначенной группе: выбиванию денег на уровне правительства. А вот уже непосредственно идеологическим обоснованием – под что выбивать щедрые субсидии, долгое время как раз занимался Асылжан Мамытбеков.

В общей сложности, он управлял казахстанским аграрным ведомством более пяти лет. Первый раз – де-юре, как министр. Второй раз – де-факто: с декабря 2017-го по май 2018 года в качестве председателя правления ОЮЛ «Мясной союз Казахстана», с мая 2018-го по февраль 2019 года как ответственный секретарь Минсельхоза РК.

Первые полгода в 2018 году все чиновники – госслужащие из МСХ ходили на совещания и «ковер» к Мамытбекову в бизнес-центр «Азия», расположенный через дорогу от здания Министерства сельского хозяйства. Дабы хоть как-то прикрыть очевидное и вопиющее нарушение, когда председатель правления бизнес-ассоциации производителей и продавцов мяса говядины командует и раздает указания чиновникам государственного органа была придумана химера в виде так называемого «Проектного офиса Минсельхоза» — вымышленной, несуществующей организации, в которой тем не менее иногда круглосуточно, в поздне-вечернее время и даже в выходные дни сидели служащие МСХ и его структурных подразделений.

«Проектный офис» государственного органа – Минсельхоза РК располагался в частном помещении, арендуемом ОЮЛ «Мясной союз Казахстана», что лишь упрочивало ощущение того, что аграрное ведомство играет роль исполнительного органа при объединении коммерсантов из Мясного союза.

С мая 2018 года решено было все-таки приличия ради прекратить практику «нагибания» чиновников Минсельхоза лидером общественного объединения продавцов мяса говядины и вскоре его назначили ответственным секретарем министерства, чтобы подневольным госслужащим больше не приходилось даже переходить улицу для выслушивания ценных указаний идеолога войны с личными подворьями.

ЗАМАХ НА МИЛЛИОН, УДАР – НА ТРИ КОПЕЙКИ

Опять же, все познается в сравнении. То, что предлагал Мамытбеков и под что выколачивал деньги Умирзак Шукеев, сидя в кабинете на левом берегу Астаны – не является однозначно плохой или хорошей идейной платформой по реформированию аграрной экономики. Все зависит от того, в чьих руках находится этот инструментарий и какие реальные цели эти люди преследуют. Просто урвать здесь и сейчас, обогатиться любой ценой, а там хоть трава не расти. Или же – да, обогатиться, но и создать инфраструктуру, целую отрасль, оставить след в истории.

Окей, вы хотите больше продавать на экспорт, а не на внутренний рынок. Хорошо, вы предлагаете программу действий с элементами вертикально-интегрированных крупных животноводческих комплексов, хоть и постоянно отрицаете аффилированность между компаниями. Пусть так. Покажите результат, пожалуйста.

Чем ваш замысел дешевле и выгоднее для государства в отличие от тех же ЛПХ, которые нужно как-то обустраивать и перевооружать?

Тем более, что как становится ясно, времени было предостаточно: вагон и маленькая тележка. Контроль над отраслью на протяжении более пяти лет полный, агашка-лоббист на верхних этажах правительства. И все это ради того, чтобы в 2020 году мы услышали новость про то, что самый передовой по нашим меркам Актюбинский мясной кластер отправил на экспорт в Китай 200 тонн замороженной говядины. 200 тонн, вы серьезно!?

Или все это делалось, чтобы деятели из Мясного союза могли обустроить свою жизнь?!

Где эти вертикально-интегрированные фермы по всей стране. Их на пальцах одной руки можно пересчитать и то с более или менее замкнутым циклом производства – одна-две. Все остальное – исключительно откормочные площадки, без репродукторов, без взаимоотношений с малыми фермерами. Про переработку вообще лучше не вспоминать: Мясной союз у нас решил ее миновать, а его участники продавали живой скот напрямую в Узбекистан.

Где, наконец, качественное брендированное (пусть дорогое) мясо на прилавках отечественных супермаркетов. Да, в Костанае пытаются брендировать свой продукт, а у остальных даже до этих элементарных азов руки и воображение не доходит.

Для сравнения: приезжавший в Казахстан бизнесмен-животновод из Узбекистана Иззат Муталов не имея от своей республики вообще никаких субсидий, за это время создал с нуля в Ташкенте интегрированную мясную компанию Promeat, внутри которой и откормочная площадка и мясоперерабатывающий завод, сеть мясных магазинов, супермаркетов и ресторанов в узбекской столице. Возможно, что он как раз и был одним из покупателей нашего же живого скота. Но в остальном человек работал, исходя из имеющихся возможностей, а не просил выделить ему деньги на каждое звено производственной цепочки.

А где с позволения спросить аналогичный результат среди тех компаний, которые гроздьями облепили Мясной союз Казахстана. Куда они дели большинство госсубсидий, которые выделялись им на поддержку их бизнеса. Обклеили банкнотами в виде обоев стены новеньких коттеджей?

Отметим, что с 2018 года всего для производства и экспорта говядины исполнительный орган «Мясного союза Казахстана» — Минсельхоз РК, предусмотрел восемь видов прямых субсидий и два вида косвенных субсидий. Всего – 10 государственных субсидий адептам «Мясного союза». В общей сложности, на производство 1 килограмма говядины «мясники» Асылжана Мамытбекова получали из госказны до 1,5 тысячи тенге.

При таком раскладе можно было завалить качественным мясом все продовольственные супермаркеты Казахстана и продавать по достаточно сносной цене. А уже сверх этого, наладить экспортные поставки по привлекательной добавленной стоимости через переработку. Одновременно, можно было бы микшировать продажи, не зацикливаясь только на экспорте или только на внутреннем рынке. А заодно создавать себе имя на рынке, как это совсем без субсидий у себя в Ташкенте сделал Иззат Муталов.

Теперь же получается так что ради вот этого дутого проекта в 2018 году под сукно положили возможно действительно работающую и приносящую положительный мультипликативный эффект программу господдержки сельских кооперативов, основанных на объединении личных подсобных хозяйств.

ОТДОХНУТЬ И ПРИКУПИТЬ СКОТ В УРУГВАЕ

То есть – то, о чем говорил президент Токаев, в принципе, уже осуществлялось. Более того, в пилотном режиме проект интеграции ЛПХ в кооперативы, создание заготовительных центров в сельской местности для бесперебойного функционирования объединений личных подворий уже обкатывался в Жамбылской области. Тогда как в 2017 году были сделаны первые шаги в масштабах страны: в основном мелкие товаропроизводители объединялись в кооперативы, закупали цистерны, организовывали молокоприемные пункты.

И все это решено было сломать, перенаправив основную часть государственных субсидий на поддержку десятка откормочных площадок, собравшихся в лоббистской группе «Мясного союза Казахстана».

На часть этих денег от господдержки был закуплен импортный скот. Причем, далеко не каждой представительнице маточного поголовья дали возможность разродиться в стране. Обещанная смычка крупных промышленных откормочных площадок и малых фермеров-животноводов, которые должны были выращивать для откормочников молодняк, не произошла.

В итоге, скот эшелонами гнали в соседний Узбекистан, где такие рачительные хозяева как владелец торговой марки Promeat не в пример нашим олигархам использовал свой шанс по уму: включал маточное поголовье в производственную цепочку у себя на ферме или начинал откармливать молодых бычков на собственном откормочнике, перерабатывая его на собственном мясокомбинате.

Ну а зато наши умельцы, обильно поливаемые субсидиями из государственного ковша, организовали для себя и близких увлекательное путешествие в Южную Америку: в Аргентину и Уругвай в марте 2019 года, где и расслабились и договорились о новых поставках живого скота в Казахстан через вторую латиноамериканскую страну.

Между тем, казахстанцев по-прежнему кормит «личное подворье». И это без малейших субсидий со стороны государства. В 2018 году около 57 % – говядины и баранины, 54,3 % – картофеля и помидоров, 73,5 % – молока произведены в личных подсобных хозяйствах.

При этом и производительность личных хозяйств выше. По выходу убойной массы крупного рогатого скота в живом весе у фермеров и индивидуальных предпринимателей показатель составляет всего 52,5 %. В хозяйствах населения — 52,9 %.

Кстати, тотальный вывоз живого скота из Казахстана в Узбекистан позволил приверженцам генеральной линии доктрины Асылжана Мамытбекова, да и ему самому, на словах отчитаться – перед слушателями этих сказок, перед Богом или перед друг другом, что они, дескать, выполнили норматив по экспорту за рубеж 65 тысяч тонн говядины – обещание, которое было дано еще в далеком 2011 году в случае если проект экспортного потенциала мяса КРС выйдет на полную мощность.

И пусть – закупили импортный скот в одной стране, а потом перепродали в другую, пусть – пересчитали живое поголовье в тоннаже на мясо – неважно. Главное, что за 2019 год если сложить все отметки на таможенных пунктах – сколько скота ушло из Казахстана, то получим искомую цифру. Значит – все: мужики обещали – мужики сделали! А то что это обман окружающих и самих себя, говорить не приходится.

ТЕЛЕФОННАЯ КНИЖКА В ПОМОЩЬ

Отвечая на вопрос, поставленный в заголовке этой статьи, думается, что Асылжан Мамытбеков просто исчерпал лимит своего везения, а один-единственный Умирзак Шукеев, на которого он все еще надеется больше «не вывозит».

Неплохо по этому поводу сказано в одной из прошлогодних статей, посвященных Асылжану Сарыбаевичу лично:

«Для любого бывшего крупного чиновника в Казахстане, после того, как его «выпиливают» из системы, есть три простые, но архиважные задачи. Легализация, еще раз легализация, а также бесконечная демонстрация того, как много потеряла власть, избавившись от персонажа.

Цели? Получение социального статуса, соответствующего уровня, и возможность на законных основаниях сохранять привычки и уровень жизни таким образом, чтобы не привлечь внимание комиссаров. Таким образом, говорить о гениальном прошлом, и никчемном настоящем, вопрос выживаемости во времени.

Можно, конечно, уйти, спрятаться, попытаться заняться бизнесом, но все это простая трата денег. К сожалению, лоббизм, как предпринимательская деятельность, официально в Казахстане запрещена, а доступ в кабинеты и список заветных телефонов есть, а он открывает огромные возможности в решении этих трех задач, приходится искать обходные пути и записываться в общественники».

Автор: Фермерские ведомости

Минсельхоз Казахстана ищет выход из рукотворного кризиса последних 10 лет

Президент Токаев дал правительству срок до 15 мая, к которому должна быть подготовлена программа нового экономического курса. Разумеется, это касается и Министерства сельского хозяйства, и даже более, чем иного любого ведомства.

Потому что прежнее программирование достигло ну слишком уж зияющих вершин!

Только вдумайтесь: разработанная не имеющим властных полномочий «Мясным союзом Казахстана» программа самим же правительством была возведена в статус Национальной, закончилось же все, действительно, массовым экспортом говядины, но – в живом виде.

В эту сторону, — в сторону почти непрерывного в течение целого десятилетия симбиоза руководства отраслевого министерства с клановым бизнес-интересом, двигаться дальше некуда. Результаты не просто провальные, но и, я бы сказал, слишком уж откровенно издевательские, пишут Ведомости Казахстана.

Но тогда куда двигаться? Коль скоро «Мясной союз», после обновления руководства Минсельхоза больше не управляет штабом отрасли, какие свои планы, в ответ на ожидания главы государства, собирается менять отраслевой штаб.

СТРАТЕГИЯ «КАЗАГРО»: ЧЕСТНО ПРО ПРОБЛЕМЫ

Оттолкнемся от совсем недавно, — 4 февраля, утвержденной правительством «Стратегии развития АО «Национальный холдинг «КазАгро» на 2020-2029 годы». В ней, вообще-то говоря, все ответы уже содержатся – осталось с ними только ознакомиться, чтобы лучше понять.

Вначале, как положено, перечислены проблемы отрасли, и сделано это, надо признать, точно, откровенно и профессионально. Вот выдержки:

Несмотря на положительные тенденции, сельское хозяйство Казахстана характеризуется низкой производительностью труда, использованием устаревших технологий, слабой инновационной активностью.

Отрасль нуждается в обновлении сельскохозяйственной техники, уровень износа которой достигает 80 %.

На конкурентоспособность агропромышленного комплекса отрицательно влияет мелкотоварность производства. В 2018 году около 57 % – говядины и баранины, 54,3 % – картофеля и помидоров, 73,5 % – молока произведены в личных подсобных хозяйствах.

В животноводстве наблюдается устойчивый рост поголовья. Однако низкий удельный вес племенного поголовья: КРС — 10,6 %, мелкого рогатого скота — 15,1 %. Концентрация основного поголовья в домашних хозяйствах – 61 %, слабая репродуктивная база, несоответствие кормопроизводства потребностям животноводства.

Наблюдается высокая доля импорта по таким видам продукции как колбасные изделия – 41 %, масложировые продукты – 40 %, плодовоовощные консервы – 84 %, мясо птицы – 50 %.

И последнее, самое важное, извлечение из «Стратегии …» — насчет крайне низкого уровня кредитования. Из 1,6 млн. домашних хозяйств, 196,6 тысяч крестьянских и фермерских хозяйств, а также 12420 юридических лиц АПК (малых – 12065, средних – 296 и крупных – 59) кредитами системы «КазАгро» пользуются лишь порядка 71 тысячи заемщиков.

Далее сказано о совершенно мизерной доле собственно банковского кредитования, и вывод: катастрофически не охвачены кредитованием личные, крестьянские и фермерские хозяйства.

ЖИДКОЙ КАШЕЙ ПО БОЛЬШОЙ ТАРЕЛКЕ

Действительно, в сельском хозяйстве субсидируется все: растениеводство и животноводство, закуп семян, породистого молодняка, надои, гербициды, удобрения, ГСМ, перечень бесконечен. Стоит же убрать субсидии, перевести все, по рыночным учебникам, на самостоятельное финансирование и конкуренцию – считай, провал по этому направлению.

Соответственно, вся политика Минсельхоза зажата между двумя крайностями – либо сконцентрировать финансовый и административный ресурс на каком-то одном прорывном направлении, либо размазывать, как кашу по тарелке, между всеми нуждающимися в господдержке.

Обещанный прорыв по мясному экспорту, — а уж в него-то финансового и административного ресурса было закачано на пределе! завершился на грани фарса – массовым сплавом живого скота за границу, который вынужден был остановить Минсельхоз.

Но и пытаться подкармливать всех понемножку не лучше: недовольны будут не только отлученные, но и оставленные на субсидиях – все равно мало! В любом варианте, кому не дай, обязательно найдется масса жалобщиков и критиков, и аргументированно убедительных. А донести сомнения и отрицания до общественности и государственного руководства проблем нет, Интернет – он у всех под рукой.

ПРОБЛЕМА НЕДОФИНАНСИРОВАНИЯ

Действительно, и здесь все зажато между двумя крайностями. С одной стороны, пытаться поддерживать аграрную отрасль бесконечным вливанием госсредств со всех сторон неправильно, — никаких бюджетов не хватит, да и сама система распределения слишком затратна и падка на коррупцию.

С другой стороны, коммерческое банковское кредитование село практически не затрагивает. Вот, данные на январь этого года:

Кредиты банков по отраслям экономики — всего 1060 млрд., это лишь чуть более 14 % от запланированного ВВП, то есть банки держат вообще все экономическое развитие в Казахстане даже не на голодном, а умертвляющем пайке.

Добавим сюда и среднюю стоимость кредитов – 14,2 %, мало кому из производственников потянуть такое.

Но даже и такое кредитное гетто по сравнению с тем, что достается продовольственному и сельскому направлениям – натуральный санаторий. Смотрим цифры: кредиты в январе по строке «производство продуктов питания, включая напитки» — 16,5 млрд. тенге, или 0,002 % от ВВП, исчезающе малая величина. Строка «сельское хозяйство» — 5,23 млрд. тенге, — вообще никаких нулей после запятой не хватит, если показывать в процентах от ВВП.

Да и относительно собственно объемов производства кредиты тоже мизерные: производство продуктов питания за 2019 год – 1629 млрд. тенге, объем продукции сельского хозяйства – 5219 млрд. тенге. То есть, пищевая отрасль кредитуется на 1 % от своего объема, сельское хозяйство – на 0,1 %. К тому же, и в таких гомеопатических дозах кредиты ядовиты по стоимости – средняя ставка по 2019 году — 12,4%. Это ли не умерщвление?!

ПРОБЛЕМА ИНВЕСТИЦИОННАЯ

А теперь давайте посмотрим, как бесконечно малое банковское кредитование, плюс отнюдь не бесконечные государственные субсидии откладываются на самом важном для развития любого производства – инвестициях в основной капитал.

Смотрим отчетность за 2019 год: инвестиции в сельское хозяйство – 501,6 млрд. Это 9,6 % от объема производства, тогда как для устойчивой жизнедеятельности надо бы не менее 25 %. А учитывая изношенность и отсталость основных фондов, не помешали бы и все 50 %.

И еще издевательская строчка из той же статотчетности за 2019 год: более 89 % инвестиций в основной капитал направлены на выращивание сезонных культур (60,6 %) и животноводство (28,9 %). Вот вам и прорывная мясная программа: основная часть и без того скудного инвестиционного ручейка направляется не на более сложные переделы, а на извлечение самой простой и быстрой сезонной растительной прибыли.

БОЛЕЗНЬ РОСТА

Конструктивная критика предполагает, что даже после самого разгромного описания проблем должны идти предложения, как их преодолевать. И, да, мы изложим свое видение выхода из такого в прямом смысле системного недофинансирования сельского хозяйства.

Однако волшебных рецептов оптимального распределения госсубсидий просто нет, значит, рецепты выправления положения не могут не быть столь же радикальными, что и постигшая аграрную отрасль дилемма. А потому, потерпите, нагоним еще дополнительной жути, — вполне объективной.

Итак, за все годы деятельности связки «Минсельхоз-Мясной союз», да, кое-какие слабые подвижки в животноводстве, если можно так выразиться – достигнуты. Поголовье КРС с 2011 по 2019 годы выросло на 30 %, овец и коз на 6 %, птицы – на 37 %, а лошадей так и на все 76 %. И только свиней осталось 68 % от поголовья десятилетней давности. И это притом, что «Мясной союз», несмотря на вывеску своей организации занимался исключительно крупным рогатым скотом мясного направления – говядиной. То есть, за почти 10 лет реализации программы, будь-то в виде проекта «Экспортного потенциала мяса КРС», начатого в 2011 году или «Национальной мясной программы с 2018 до 2027 года», рост всего лишь на 30 %. Не густо, учитывая временной интервал и количество государственных денег, вбуханные в эти прожекты.

Однако, вот достижения 2019 года по сравнению с колхозно-совхозным еще 1991 годом, последним годом существования СССР. КРС – 78 %, овцы-козы – 55 %, птица – 75 %, свиньи – 28 %. И только лошадей (слава казахам!) стало 170 % от колхозных времен.

Или вот еще, по пищевой и перерабатывающей промышленности:

Мяса и субпродуктов по отчету за 2018 год выпускалось, в сравнении с 1990 годом, 24%, колбас – 29 %, масла сливочного 22 %, молока – 37 %, сыра и творога – 78 %. От переработки шерсти осталось 4 %, выделки кожи и шкур – 23 %.

Не верите? Зайдите на сайт Комитета по статистике – данные оттуда.

Представляете, сколько денег, не говоря уже об интеллектуальных и организационных усилиях потребуется, чтобы подняться всего-то до уровня производства тридцатилетней давности!

АХИЛЕССОВА ПЯТА ДЕСОВЕТИЗАЦИИ

И еще – для лучшего понимания, почему мы свалились в яму и без чего из нее не выбраться.

У старшего поколения еще на памяти термин «холодная война», а ведь то, действительно, была война, мирового масштаба, только без прямого военного столкновения, запрещенного появлением атомного оружия. Ту Третью мировую СССР …, нет, не проиграл – добровольно капитулировал. Наши оценочные суждения по этому поводу могут быть разными, но объективный факт налицо – правила нового мироустройства устанавливались, скажем так, с участием одержавшей верх стороны.

Поскольку же мировой рынок, как система разделения труда к тому времени уже состоялся, постсоветским рыночным суверенам достались только ниши экспорта природного сырья, в обмен на импорт готовых товаров. Ничего личного, просто бизнес.

Плюс, политико-идеологический аспект: колхозно-совхозный строй на селе подлежал ликвидации, равно как солидарная схема пенсионного обеспечения должна была быть заменена на индивидуально-накопительную, а бесплатное здравоохранение – на страховую медицину.

И еще из новых порядков – никаких национальных кредитов и инвестиций! Схема финансирования – принципиально внешняя, инвестируется и кредитуется исключительно субъекты, имеющее экспортно-импортные обороты. Внутренний кредит – удушающий по доступности и стоимости. Национальная валюта – местный доллар, плавающий вокруг «старшего брата». Причем направление «плавания» определяется тоже интересом экспортеров. Для имеющих обороты, тем паче – кредиты в тенге, такое плавание – еще один способ удушения.

Иллюстрация: основные обрушившиеся на «КазАгро» проблемы – плоды девальвационной схемы 2015 года (подрубившей, кстати, и работающую на тенге электроэнергетику), устроенной нашими же Национальным банком и правительством.

ТАК ПРЕОДОЛЕЕМ!

Надеюсь, сказанного теперь достаточно для понимания, что ответом на ожидания президента по новому курсу применительно к сельскому хозяйству и всему сельскому населению, с их бедами и нуждами, должна быть новая всеобщая программа АПК, а основами такой программы – два института. Это преобразованный из «КазАгро» самостоятельный кредитно-инвестиционный «КазАгроБанк», осуществляющий давно уже небывалое – национальный, длинный и дешевый целевой кредит. Плюс – целевое инвестирование.

Второй институт тоже не сказать, что новый, но еще более давно небывалый – «КазАгроПлан». Нынешнюю сельскую раздробленность, во-первых, не профинансируешь, во-вторых, даже самые добрые намерения как-то поддержать мелких производителей только закрепляют постколхозное сползание сел-аулов в неофеодальное средневековье.

Есть ли в Казахстане действительно образцовые высокопродуктивные хозяйства? Есть, у Сауэра, например, и у Зенченко. Есть еще несколько, и все это – чудом уцелевшие колхозы-совхозы, сохраненные через приватизацию бывшими председателями, но без разворовывания.

И еще обязательное условие успешного хозяйствования – дружба с местным и республиканским начальством, а еще надежнее – с самим президентом.

Вот эти штучно-индивидуальные образцы и пора бы начать тиражировать на системной основе.

Петр СВОИК

Национальная мясная программа: авторы и интересанты

О боги, как стремительно летит время! Не минуло еще и двух лет с момента принятия правительством фундаментальной, – рассчитанной на десятилетие, «Национальной программы развития мясного животноводства на 2018 – 2027 годы», как со всех сторон пошли слухи о планах по ее существенной корректировке, вплоть до полной переориентации с мясного производства на молочное, а также на птицеводство, овцеводство, свиноводство, растениеводство – много есть еще направлений, требующих государственной поддержки, передают Ведомости Казахстана.

Да что там два года, — и года не прошло, как дальнейшее продвижение ориентированного на экспорт мясного животноводства было поставлено под вопрос обновленным руководством Минсельхоза. Еще бы, ведь еще с лета прошлого года стала появляться информация об экспорте за рубеж не просто живого скота, а маточного поголовья.

При том, что в саму суть Национальной мясной программы была заложена мощная государственная поддержка не вывоза, а как раз завоза в Казахстана породистого молодняка – по 225 тысяч тенге субсидий на каждую импортированную телочку.

И это, надо подчеркнуть, была не благотворительная, за счет госсредств, блажь со стороны принявшего Национальную мясную программу правительства, а обоснованное и защищенное авторами Программы дальновидное государственное решение.

По их аргументации, за отведенные 10 лет им предстоит решить прорывную задачу — удвоить поголовье скота в Казахстане, и они смело-ответственно берутся за ее выполнение. Однако, опора на собственный воспроизводственный потенциал этого никак не позволяет. Поэтому господдержка и должна в основном пойти на решительное улучшение породности казахстанского стада с помощью импорта из-за рубежа лучших производителей и маточного поголовья.

ОДА НАЦПРОГРАММЕ

Причем авторы Национальной программы, как люди государственные, хотя и поставили в центр разведение мясного скота на экспорт, но не просто так, а в переработанном виде.

Еще бы, просто торговать скотом, это, конечно, чуть выгоднее, чем экспортировать не переработанную пшеницу, но все равно значит торговать всего лишь сырьем, и дарить чужим переработчикам основную добавленную стоимость.

Поэтому в мясной Программе на видном месте обозначена самая современная отечественная переработка, с конкретным списком международных компаний-экспертов и инвесторов, только того и ждущих, чтобы зайти в Казахстан.

И еще, конечно, мясная программа предусматривает решительное улучшение пастбищной инфраструктуры, обводнение и устройство самых современных водопоев, с применением ветровых и солнечных насосных систем. А также и выносных домиков для животноводов, потому что одним из ключевых факторов успеха в Национальной программе указано ни что иное, как кочевое прошлое.

И вообще, надо отдать должное авторам мясной программы: они легко преодолели сопротивление недоброжелателей, пытавшихся укорить тем, что идущие еще от начала прошлого десятилетия планы-заверения (фактически тех же действующих лиц) вывести Казахстан на экспорт до 60 тысяч тонн говядины к 2016 и до 180 тысяч тонн как раз к нынешнему 2020 году, оказались элементарно проваленными.

При том, что все такие обещания тоже щедро финансировались государством, включая и завоз телочек самолетами. Все те же авторы новой программы просто не заметили таких напоминаний, перешагнули через прошлое и пообещали новый десятилетний прорыв. И их мужественной уверенности можно только позавидовать.

ОТПОР ПОДРЫВНЫМ ЭЛЕМЕНТАМ

Но вот, как мы уже сказали, Минсельхоз стало все больше тревожить, что какие-то нехорошие люди и организации начали подрывать саму основу Национальной мясной программы – стали сплавлять за границу не просто живой скот, но и маточное поголовье. Обнаружилось это еще летом, в октябре Минсельхозу пришлось даже прибегнуть к прямому запрету экспорта телочек, а в январе министерский приказ о запрете пришлось переписывать на весь живой скот.

Что прогрессивные экономисты назвали нерыночной мерой, и мы бы с ними согласились. Если бы не наличие той самой Национальной мясной программы, по которой государство активно тратит деньги на завоз того, что … активно вывозится.

Картина, если почитать СМИ, получается, как про задачку о бассейне, в который из одной трубы втекает, а из сразу трех других – вытекает. Дано: за прошлый 2019 год благодаря госсубсидиям в Казахстан завезено 58 тысяч голов скота – совсем немало, и, надо полагать, на круглую сумму. А вывезено … втрое больше, 156 тысяч! Требуется: подсчитать, за сколько лет такой бассейн опорожнится и что надо бы поменять в исходных условиях, чтобы вместо утечки пошло наполнение.

Справедливости ради скажем, что численность крупного рогатого скота в Казахстане, если верить комитету по статистике, за 2019 год выросла, и неплохо, на 287 тысяч голов. И если брать каждого отдельного продавца живого скота, наверняка найдутся резоны, почему ему вывоз из страны выгоднее, чем завязываться с отечественными переработчиками. Но Национальная мясная программа, — она все же не про мясо, которое кому-то проще сбывать прямо с рогами и копытами, а про комплексную мясную индустрию. Ориентирующуюся на экспорт именно потому, что местный рынок, включая местную переработку, удовлетворен полностью.

А для подсказки, в каком направлении надо начинать решать нашу задачку заметим, что подавляющая часть живого экспорта ушла в братский Узбекистан, через, само собой, Туркестанскую область. Аким которой, в должности министра сельского хозяйства Национальную мясную программу и презентовал в совсем недавние, но уже незапамятные времена. Впрочем, наши стада, как в славные времена Золотой орды, дотянулись и до России, Армении с Азербайджаном и даже Ирана. По документам, все же гораздо более бычков, но, если почитать СМИ, бычки могли быть и телочками.

СХВАТИТЬ СЕБЯ ЗА РУКУ

Так кто же эти нехорошие люди и организации, осмелившиеся посягнуть на Национальную программу, фактически ее подорвавшие?!

Полным списком экспортеров нас никто не снабдит, разумеется, зато не надо специально искать тех, кто публично возглавил организованное сопротивление минсельхозовскому запрету на вывоз из страны живого скота — Мясной союз и его руководители. А какое отношение эти смелые и по рыночному мыслящие люди имеют к Национальной мясной программе, в которой про ловкую схему «государственные субсидии на ввоз, быстрая частная прибыль на вывозе» ничего не сказано, а все более – про замечательную отечественную мясопереработку?

Кстати сказать, тревогу как раз и подняли местные переработчики, которым, еще до появления в Казахстане обещанных лучших в мире мясокомбинатов, сырья стало хватать лишь на половину мощностей.

Так вот, Мясной союз и его руководители, не побоявшиеся публично выступить на защиту экспорта живого скота и тем самым пошедшие против такого принципиального приоритета Национальной мясной программы, как отечественная переработка, — они и есть авторы и правообладатели … этой самой Национальной программы!

Позвольте, скажете вы, причем здесь Мясной союз! Мы же все хорошо помним, как Национальную мясную программу продвигали не какие-то отраслевые общественники, а самые ответственные должностные лица Министерства сельского хозяйства, презентовали ее в регионах, в СМИ, потом в правительстве. И принята эта Национальная программа не на съезде животноводов, а на заседании, как полагается, кабмина.

Да, время, воистину, неудержимо, как будто еще вчера мы читали, как тогдашний премьер-министр говорил вице-премьеру – министру сельского хозяйства: «В будущем у нас откроются возможности для наращивания экспорта. Перед нами стоят важные задачи. Умирзак Естаевич, смотрите, чтобы потом нам не было неудобно перед народом и Елбасы».

Похоже, чьими-то усилиями то самое будущее стремительно приближено, экспорт наращивается, чуть ли не своим ходом. И не притормози его нынешний Минсельхоз, рос бы и дальше.

А насчет того, кому и перед кем теперь неудобно, трудно сказать. Воистину, время неудержимо, все без исключения должностные лица, презентовавшие, поддерживающие, принимавшие и подписывавшие Национальную мясную программу – уже не на своих должностях.

Впору даже спросить: а подписывал ли кто-нибудь давшую столь стремительный экспортный крен Национальную мясную программу, да и была ли она вообще?

НАЦПРОГРАММА-НЕВИДИМКА

Разберемся по порядку. Все программы у нас делятся на государственные – они утверждаются Указом глава государства, и правительственные – утверждаются постановлением правительства за подписью премьер-министра. Национальные программы тоже имеются, например, «Национальная экспортная стратегия», но таково ее пафосное название, тогда как по статусу эта программа не государственная, а лишь правительственная.

Перечень государственных и правительственных программ, вместе с номерами утверждающих документов и датами утверждения найти можно, но в нем … нет никакой «Национальной программы развития мясного животноводства на 2018-2027 годы».

Есть только не слишком амбициозная «Государственная программа развития агропромышленного комплекса Республики Казахстан на 2017 – 2021 годы», отнюдь не с замахом на долгую перспективу.

Причем что характерно: эта государственная программа постановлениями правительства корректировалась уже дважды: в июле 2018 года – как раз во времена активнейшего продвижения Мясной программы, и совсем недавно – в январе этого года, но и в обновленных версиях – ни отсылок, ни даже намеков на Национальную мясную программу. И вообще, там нет ничего из того, что в Мясной программе написано, предусмотрено, обсчитано — будто бы и нет ее вовсе.

Не верите, — поищите Мясную программу там, где ей и положено быть – на сайте Министерства сельского хозяйства, не найдете. На сайте правительства, на сайте комитета по статистике, имеющего специальный раздел «мониторинг выполнения государственных и правительственных программ», на добросовестно собирающих у себя все когда-либо утвержденное государственными органами юридических ресурсах — нигде и следов не найдете.

Что за загадка?

Объясняю: Национальная программа развития мясного животноводства в Казахстане с перспективой аж до 2027 года, расписанная по приоритетам, участникам, деньгам и инвесторам, первым из которых (а, может быть, и последним – других пока не видно) выступает государство Казахстан, — да, есть. Только она не государственная и даже не правительственная, а простая такая сама по себе, скромно и непритязательно названная Национальной … программа Мясного союза Казахстана.

Хотите ознакомиться – зайдите на сайт этой общественной организации и убедитесь не только в ее существовании, но и в выгодных отличиях по форме и содержанию от громоздкого правительственного программного стиля.

Это – набор совсем небольшого количества слайдов, в модной ныне презентационной манере, когда все можно прокрутить перед любой аудиторией не больше чем за 10 минут, сопровождая чередующиеся картинки бегающей точкой от лазерной указки.

Такие презентации, говорят, сейчас принято делать даже в самых высоких кабинетах, начальство это любит, клиповая информация переходит в клиповое восприятие и клиповое мышление, наш стремительный век берет свое. Тем более, что слайды Мясной программы сделаны действительно хорошо, с энтузиазмом, художественно броско, профессионально увлекательно, в эдакой динамично-молодежной манере.

Да, в мясной Программе-презентации энергично используется местоимением «мы» и имеется обращение куда-то наверх в форме «резюме для руководства», хотя никаких указаний насчет авторов, организации-разработчика и уточнения, к какому руководству это все апеллирует, мы там не найдем. Оно и понятно: Мясная программа, она, несомненно, государственная – не даром же правительство ее приняло, а СМИ разнесли весть по всей стране, но по государственному делопроизводству никак не проходящая и никем из официальных лиц не подписанная.

Поэтому, если по Закону, никому из должностных лиц за такое исполнение Национальной мясной программы ни перед народом, ни перед Елбасы стыдится не полагается.

ВЛАСТЬ И БИЗНЕС – КОНВЕРГЕНЦИЯ

Почему же программа всего-то одного из многих объединений сельхозпроизводителей, а точнее сказать, — далеко не всех участников животноводческой отрасли, а лишь руководящей верхушки Мясного союза, вдруг стала национальной, приобрела подлинно государственный размах, заслонив собой официальную аграрную госпрограмму?

Почему Мясной союз стал заменой Минсельхозу, его указующей, руководящей и направляющей силой? Причем история эта длится уже скоро десять лет.

Ответ мы все знаем: руководство Министерства сельского хозяйства и Мясного союза – это одно и тоже. Так, по крайней мере, было очень долго и вплоть до недавнего времени.

И я вам так скажу: в нашей не избалованной успехами сельскохозяйственной отрасли – это однозначно самый успешный сельскохозяйственный проект, а реализовала его безусловно самая лучшая команда профессионалов от госуправления и от бизнеса.

Другое дело, что формировать и осуществлять государственную политику в сельском хозяйстве и решать направленные на отдельные групповые или личные бизнес-интересы задачи извлечения самой быстрой и максимальной прибыли – это категорически несовместимые сферы деятельности.

Поэтому вопрос, как их развести, требует продолжения нашего разговора.

Пока же хочу подчеркнуть: проблема много глубже, чем борьба бизнес-интересов и клановых группировок.

Да, в СМИ можно прочитать свидетельства, как одно из важных лиц прямо так и говорило, что лавочка скоро закроется и надо торопиться. Можно много услышать версий, что основное ядро мясной программы — откормочные площадки и фирмы, которые ими владеют, аффилированы с «Мясным союзом Казахстана» и бывшим руководством Минсельхоза, использовали господдержку в своих интересах.

Говорят, они брали деньги у малых фермеров, которые те получали кредитами от системы «КазАгро», заключали с ними договоры на завоз маточного поголовья, и за это получали субсидии из бюджета. А иногда, как тоже можно прочитать, и элементарно «кидали» малых фермеров, не поставляя им скот.

И второй момент – нацеленность на переработку мяса если и была, то в малой степени, в основном те же откормочные площадки продавали живой скот прямо за границу.

Потому что разведение скота – это одно бизнес-направление, а мясопереработка – уже другое.

Однако внешние рынки для экспорта переработанных мясопродуктов тоже надо готовить.

А это, при всем всемогуществе Мясного союза, даже ему одному не под силу. Требуется государственный бизнес-план для всей отрасли, и это действительно важная тема.

Петр СВОИК

Главы крестьянских хозяйств из Павлодарской и Акмолинской областей никак не могут дождаться своих денег, отданных ранее ТОО «SC Food» за поставку КРС породы герефорд, передает корреспондент Azattyq Rýhy. Указанным товариществом руководит гендиректор «Мясного союза Казахстана» Максут Бактибаев.

Напомним развитие скандальной истории: Балгабай Бакишев заплатил 62,5 млн тенге за 100 голов скота, а Иван Бондаренко – 32,5 млн за 59 голов. Однако ТОО «SC Food» вместо обещанного герефорда из Южной Америки, предложило заказчикам другие породы.

Ни скота, ни миллионов: как фермер поверил обещаниям «Мясного союза Казахстана»

В ответ на наше обращение глава «Мясного союза Казахстана» Асылжан Мамытбеков говорил, что произошедшее — обычная практика, а мол, возглавляемая им организация «дорожит своей репутацией и приложит все усилия для скорейшего разрешения сложившейся ситуации». Максут Бактибаев в беседе с корреспондентом Azattyq Rýhy отмечал, что не видит особой разницы между герефордом и ангусом, предложенным взамен. Мол, зря фермеры Бакишев и Бондаренко отказались от его предложения. Деньги он обещал вернуть до 7 февраля 2020 года.

Но репутация, выходит, не так дорога, как декламируется. По словам фермеров, денег они не получили до сих пор.

Они говорят, что переживают самый настоящий кризис, ведь под угрозой срыва оказались важные сделки. Сотрудничество с ТОО «SC Food» не сложилось, и они ищут другие варианты. Но сложно договориться без денег.

«Дела у нас нехорошие. Слышим только одни обещания о возврате денег. Мы воспитаны так, что надо людям верить, быть добропорядочным. Но в жизни нас обманывают, получается.

Даже не мог подумать, что так дело повернется! Кредиты надо отдавать мне, на них идут проценты. Мне звонят, спрашивают насчет оплаты. А как мне отдавать кредит? Просто платить нечем», — сетует Иван Бондаренко.

Фермер даже обращался в Министерство сельского хозяйства, но там ему ответили, что отношения с Максутом Бактибаевым должны решаться в правовом поле. Например, в судебном порядке.

«Я просил создать комиссию в Министерстве, чтобы разобрались в чем дело. Подумываю, стоит ли обращаться в суд, потому что надо внести определенный процент от суммы кредита, а это сотни тысяч тенге», — размышляет Иван Бондаренко, добавляя, что все же надеется, что деньги ему вернут в ближайшее время.

Главе КХ «Замандас» Балгабаю Бакишеву также удалось найти другого поставщика – на сей раз из России, однако платить за КРС пока нечем.

«Плохи у нас дела. Денег до сих пор нет. Сейчас у нас суд будет с Максутом Бактибаевым, а мне говорят, что он сказал суду, что не приедет, потому что не получал повестки», — возмущается фермер.

По его словам, руководство кредитного товарищества «Иртыш», выдавшего ему заемные 62,5 млн тенге по программе «Сыбаға» на закуп КРС, обеспокоено ситуацией и также связывалось с Максутом Бактибаевым.

«Им сказали, что надо подождать — деньги будут до 11 февраля. Но перевода не было. В России от меня ждут перечисления по сделке. Как мне вернет мои средства Бактибаев, так я переведу», — подчеркивает Балгабай Бакишев.

Отзывать судебный иск фермер не планирует. По его словам, надеется на то, что доброе имя все же окажется дороже жажды наживы. Ведь именно о репутации так складно говорил экс-глава Минсельхоза Асылжан Мамытбеков.

Ризабек ИСАБЕКОВ

Руководители «Мясного союза Казахстана» не видят проблемы в том, что фермеры, заплатившие десятки миллионов за породистых коров, так и не получили их. Не вернули им и денег. Происходящее в «Мясном союзе» называют «обычной практикой», передает корреспондент агентства Azattyq Rýhy.

Ранее мы рассказали о злоключениях двух фермеров — Балгабая Бакишева из Павлодарской области и Ивана Бондаренко из Акмолинской, которые заплатили ТОО «SC Food» солидные суммы за поставку скота. Руководителем этой компании является гендиректор «Мясного союза Казахстана» Максут Бактибаев.

Глава крестьянского хозяйства «Замандас» Балгабай Бакишев отдал 62,5 млн тенге за обещанные ему 100 голов КРС герефордской породы. Иван Бондаренко ждал 59 голов на 32,5 млн тенге. Оба должны были получить скот в прошлом году. Взамен им были предложены коровы других пород, но скотоводы сочли товар некачественным. Балгабай Бакишев подал иск в суд, требуя исполнения обязательств от ТОО «SC Food». Аксакала сильно возмутило то, что его деньги, взятые в кредит, были использованы на другие цели. К тому же, за невыплату займа фермеру теперь грозят штрафные санкции.

В ответ на запрос Azattyq Rýhy председатель правления «Мясного союза Казахстана» Асылжан Мамытбеков сообщил, что возглавляемая им организация «дорожит своей репутацией и приложит все усилия для скорейшего разрешения сложившейся ситуации».

По словам Асылжана Мамытбекова, главам двух хозяйств по ряду причин поставка скота отсрочена с прошлого года на этот.

«ТОО «SC Food» в 2019 году в целях удовлетворения растущего спроса на КРС заключило контракт на поставку 4400 голов (один корабль) пород Ангус и Герефорд из Южной Америки, но по причине отказа финансирования АО «Аграрная кредитная корпорация», поставка перенесена на 2020 год», — указывает в своем ответе глава «Мясного союза Казахстана».

Впрочем, у представителей АО «Аграрная кредитная корпорация» на этот счет свое мнение, и о нем чуть позже.

«С целью выполнения взятых на себя обязательств в срок, компанией (ТОО «SC Food» — Azattyq Rýhy) приобретен скот из стран Европейского союза. Скот доставлен в декабре 2019 года, передан получателям, кроме 2 указанных компаний, отказавшихся от приобретения», — уточняет Асылжан Мамытбеков.

Он подчеркивает, что возврат средств обеим компаниям «будет завершен в ближайшие сроки», а ТОО «SC Food» называет «одним из активных членов «Мясного союза Казахстана» наряду со многими другими».

Также корреспонденту Azattyq Rýhy удалось побеседовать с Максутом Бактибаевым, который говорит, что только два фермера недовольны предложенным им на замену скотом, и он сам не видит особой разницы между ангусом и герефордом.

На это фермер Балгабай Бакишев замечает, что ситуацию можно сравнить с той, когда человек заказал «Мерседес», но ему поставили «Фольксваген». Обе машины неплохие, но разница между ними очевидна. Тем более, клиент-то всегда прав.

Максут Бактибаев говорит, что по сути скот был поставлен главе КХ «Замандас», но тот, якобы, просто не понравился Бакишеву. Ему предлагали и ангус, и симментальскую породу.

«Для фермера, который занимается скотоводством, на самом деле главное, чтобы скот был хороший. Они хотели именно герефорда. Многие компании в принципе легко шли на замену породы. Такая практика у нас есть», — поясняет Максут Бактибаев.

Что касается неудавшейся попытки поставить скот из Южной Америки, то Максут Бактибаев, как и Асылжан Мамытбеков, кивает в сторону АО «Аграрная кредитная корпорация».

«Не получилось, потому что не дали нам кредит нормальный, и из-за этого пошли все проблемы», — размышляет наш собеседник.

Мы задали ему прямой вопрос: «Зачем вольно тратить деньги на закуп породы, которая заказчика не устраивает вовсе?».

«С точки зрения практики, люди соглашаются на другие породы. В этом проблемы нет. Вы знаете, разницу между ангусом и герефордом? Там тонкие настройки, небольшая разница. Я сам фермер. Главное — качество скота, а не порода», — убежден Максут Бактибаев.

Деньги Балгабаю Бакишеву он обещает вернуть до 7 февраля и предпочитает избежать судебных разбирательств.

В службе маркетинга и PR АО «Аграрная кредитная корпорация» (АКК) Агентству сообщили о сотрудничестве с ТОО, возглавляемым Максутом Бактибаевым.

«Действительно, кредитная заявка на приобретение 4​ 400 голов КРС от ТОО «SC Food» поступала. Однако уполномоченным органом — кредитным комитетом АО «АКК» — было отказано в финансировании на основании кредитной истории клиента и других причин, являющихся коммерческой тайной», — сообщает служба маркетинга и PR.

В корпорации уточняют, что при анализе кредитной заявки от потенциальных заемщиков учитываются многие факторы. Например, различные риски, влияющие на несвоевременное погашение или неисполнение обязательств перед кредитором. В том числе их финансовые показатели, действующая кредитная нагрузка, кредитная история и другие данные.

«Также не могут претендовать на получение кредитной линии клиенты, признанные проблемными заемщиками в «Аграрной кредитной корпорации» и в других финансовых институтах», — подчеркнули в АКК.

В 2019 году корпорация по программе «Сыбаға» профинансировала завоз 31​ 543 головы КРС на сумму 22,7 млрд тенге.

Далее мы вновь связались с Балгабаем Бакишевым, который ответил, что ничего не слышал о том, что ему обещан возврат денег до 7 февраля, и иск из суда он забирать не намерен. Хотя и признает, что с радостью избежал бы всех этих походов по судебным инстанциям, занявшись делами своего крестьянского хозяйства.

Тем более под угрозой срыва оказалась важная сделка. Глава КХ «Замандас» нашел нужный ему качественный скот в России, но на его закуп не хватает средств.

«В первый раз я с таким столкнулся. Обычно все шло «технично», по договору», — сетует Балгабай Бакишев.

На реплику Максута Бактибаева, что нет особой разницы между ангусом и герефордом, фермер отвечает, что он уж точно знает в чем отличия. Еще добавляет, что ему предложен был не самый лучший скот, к тому же других пород.

«Это брошенный скот, который Европа сбрасывает. «Мерседес» он и в Африке такой. Мне «Фольксваген» предложили, причем по цене «Мерседеса», — размышляет Балгабай Бакишев.

Иван Бондаренко, фермер из Акмолинской области, говорит, что заключил не один, а сразу три договора с «SC Food», но скота по-прежнему нет, как и денег. Этому фермеру Максут Бактибаев также сулит вернуть средства до 7 февраля.

«Вернее скот был, от которого я отказался. Если я его возьму, то свою семью в трясину посажу, потому что я не смогу расплатиться с кредитами. И у них хватает слов сказать, что скот мне привозили...», — не скрывает возмущения Иван Бондаренко.

О дальнейших шагах — судиться или нет с гендиректором «Мясного союза Казахстана» Максутом Бактибаевым, фермер пока умалчивает.

«Пусть он не думает, что мы безграмотные. Так и напишите: пусть нас за безграмотных людей не считает и подумает. Мы будем действовать по закону. Планы наши пока не буду озвучивать», — заключает Иван Бондаренко.

Ризабек ИСАБЕКОВ

Главный фигурант нашумевшего «хлебного дела» Михаил Исаев сколотил первоначальный капитал во время Великой Отечественной войны. Он работал в Росглавхлебе, который занимался распределением продуктов первой необходимости по всей стране. И хотя Исаев занимал там не самую высокую должность, но именно он умудрился создать целую структуру, работавшую во многих городах страны и воровавшую продукты даже при поставках в блокадный Ленинград. Ну, а после войны «хлебная» мафия развернулась на полную катушку, воруя продукты тоннами.

До мошенников не доходили руки

Когда именно Михаил Исаев пришел на работу в Росглавхлеб, история умалчивает. Еще во время следствия дело было секретным, ну, а после приговора всем фигурантам в 1947 году материалы уголовного дела были засекречены. После смерти Иосифа Сталина это дело вообще исчезло в неизвестном направлении.
Так что о деятельности «хлебной» мафии сейчас можно судить по публикациям в газетах того времени. А стоит сказать, что о «хлебном деле» в то время писали все газеты. Подавая его как крупную победу партии и Сталина над преступностью, которая в послевоенные годы расцвела пышным цветом.

Современные россияне о послевоенной преступности знают в основном по фильму «Место встречи изменить нельзя». И хотя реальная и киношная истории банды «Черная кошка» ОЧЕНЬ сильно отличаются, братьям Вайнерам все-таки удалось в своей книге «Эра милосердия» (по который и был снят фильм Станиславом Говорухиным) передать сам дух послевоенной криминализации страны. Что, в общем-то, неудивительно: оружия в стране было навалом; с фронта возвращались закоренелые уголовники, прошедшие через штрафбаты и полностью реабилитированные, но вот работать почему-то не желавшие; да и среди ранее не судимых фронтовиков встречались те, кому работать не хотелось.

Милиция захлебывалась от вала бытовых преступлений. Любая ссора в пивной могла вылиться в перестрелку с применением чуть ли не автоматов и пулеметов. Ссора с женой и соседями тоже могла обернуться кровавой вооруженной разборкой. Нападения на магазины (ради пары бутылок водки и закуски) с применением оружия случались по нескольку раз на дню. Тут уж было не до тщательных расследований хозяйственных преступлений.
А Исаев с подельниками, чувствуя полную безнаказанность, наглели все больше. И даже перестали стесняться своего богатства, ежедневно устраивая кутежи в лучших ресторанах Москвы, а также громкие посиделки на даче Исаева. Хотя в начале своей преступной деятельности фигуранты «хлебного дела» предпочитали вести себя тихо. Потому что, если бы обычные граждане узнали, на ЧЕМ зиждется их богатство, вполне возможно, что подозреваемые могли и не дожить до суда. Население в основном снабжалось продуктами по карточкам (их отменили в декабре 1947 года), а на черном рынке буханка хлеба стоила 500 рублей при зарплате, например, уборщицы или грузчика в 150−200 рублей в месяц. Но Исаев с «партнерами» зарабатывали колоссальные деньги не на торговле украденным хлебом.

Кому война, а кому — мать родна…

Снабжение в Советском Союзе было особой (и весьма специфической) сферой деятельности. На любом предприятии существовали снабженцы, которые «добывали» для своих фабрик и заводов необходимые для бесперебойной деятельности ресурсы и изделия. Ведь из-за нехватки каких-нибудь гаек мог фактически остановиться какой-нибудь вагоностроительный комбинат! А это грозило срывом плана, оргвыводами вплоть до лишения партбилета и даже лагерями. Для того чтобы «добывать» и «выбивать», требовался определенный талант, нужно было иметь обширные связи, уметь очаровывать собеседника и пр. Хороший снабженец такими талантами обладал в полной мере. А еще больше трети советских снабженцев имели судимости и могли пользоваться еще и криминальными связями.

В пищевой промышленности снабженцы «добывали» не гайки или трубы, а муку, сахар, масло, яйца и пр. Распределением продуктов, как уже упоминалось, занимался Росглавхлеб, ну, а поставками в регионы заведовал отдел снабжения, которым и руководил Исаев.
Как позже установит следствие, мафиозная структура во главе с Исаевым стала складываться еще в годы войны. Уже тогда будущий начальник отдела снабжения Росглавхлеба был довольно богат. Потому что сумел купить себе «бронь» (освобождение от воинской службы) за баснословные деньги. И то, что он не попал на фронт, позволило сделать ему довольно быструю карьеру: всего за полтора года из рядовых снабженцев одного из региональных трестов он дорос до начальника отдела снабжения всесоюзного учреждения. Другие же сотрудники «брони» не имели и ушли на фронт, вот кадров и не хватало.

Несомненно, без высокопоставленных знакомств здесь не обошлось. Но главным фактором были все-таки деньги. Для тех, кто занимался снабжением продовольствием воинских частей, воровать продукты были слишком рискованно: поймав за руку, таких расстреливали на месте. В лучшем случае отправляли в штрафбат. Но кроме воинских частей и военных предприятий существовала масса гражданских структур, снабжавшихся продовольствием из государственных источников. Те же детские дома, пекарни, снабжавшие магазины и рестораны (которые действовали и во времена войны), наконец, поставки продовольствия в блокадный Ленинград. Существует масса возможностей отгрузить не тонну муки, а, например, 980 кг, не тысячу яиц, а 990 и т. д. «Сэкономленное» продовольствие поставлялось на рынки, где продавалось по сумасшедшим ценам. И все равно в военное время воровать было слишком опасно. А уж выставлять напоказ то, что у тебя на столе не ломтик черного хлеба, наполовину состоящего из отрубей, а белый хлеб из муки высшего сорта, было вообще сродни самоубийству. Поэтому те, кто наживался на воровстве продовольствия, в военные годы не только воровали с большой опаской и по мелочи, но и старались вести себя как можно скромнее. Но зато когда война закончилась и законы военного времени были отменены (более того, как мы уже писали, после войны смертная казнь в СССР была отменена, что, впрочем, не касалось военных преступников), Исаев с «компаньонами» развернулся вовсю.

Сгнившие деньги

Кроме обширной сети снабженцев из региональных продовольственных трестов (география раскинулась на полстраны, начиная от Узбекистана и заканчивая Восточной Сибирью и Крайним Севером), по сути работавших на Исаева, в его структуре имелись и люди, не имевшие прямого отношения к поставкам продовольствия. Одним из таких людей был вор в законе Андрей Горелов.
После войны дельцы типа Исаева были лакомой добычей для банд уголовников и бывших фронтовиков. Но Горелов умел «решать вопросы» с криминальными авторитетами, в большинстве возглавлявшими подобные банды. Для того чтобы и бандиты не остались в обиде, и структуры Исаева (как и он сам) не страдали, была придумана довольно простая схема.

В СССР в довоенное время и так была не очень разветвленная система железных дорог. Которая пострадала еще и во время войны: ведь «рельсовая война» велась партизанами на территории европейской части страны. Так что проходимость железнодорожных составов оставляла желать лучшего. Составы с продовольствием частенько простаивали неделями на каком-нибудь полустанке. Исаев, к которому стекалась информация о задержках продовольственных составов, передавал информацию Горелову. Ну, а тот наводил на такие застрявшие составы бандитов. Чаще всего за половину награбленного, но бывало и такое, что бандитов использовали втемную. Когда они грабили вагоны, в которых было загружено меньше половины от того, что указывалось в накладных. Конечно, после прибытия к месту назначения недостача моментально бы вскрылась. Но после нападения все списывалось на бандитов.

Исаев и его структура ворочали тоннами продуктов, деньги к ним текли рекой. Но куда их тратить? Построить шикарный дом или купить дорогую машину было слишком опасно: это могло привлечь внимание правоохранительных органов. Оставалось скупать ювелирные украшения (а с этим в СССР было сложно, новые украшения почти не выпускались), одаривать жен или любовниц меховыми изделиями и импортной одеждой, купленной на черном рынке, затевать кутежи в ресторанах. Ну и складывать деньги в банки да закапывать их на приусадебном участке.
С закапыванием денег у Исаева вышел конфуз. Когда после ареста сотрудники милиции стали перелопачивать огород на даче Исаева, они достали несколько десятков банок со… сгнившими деньгами, которые испортились от негерметичности крышек. Оставались рестораны и кутежи на даче: в Москве Исаев все-таки побаивался слишком уж шумно гулять, но зато на даче в небольшой подмосковной деревушке отрывался вовсю. Не давая спать по ночам местным жителям. Те пытались жаловаться участковому, но тот фактически состоял на довольствии у Исаева, а потому всячески прикрывал его.

Слишком много внимания…

Сгубила «хлебную» мафию целая цепочка событий, случившаяся летом 1947 года. К тому времени Исаев обзавелся связями на самом верху контролирующих и проверяющих органов. А потому чувствовал себя защищенным со всех сторон. Посиделки в ресторанах, которые Исаев ранее проводил 1−2 раза в неделю, стали ежевечерним мероприятием. И каждую ночь жители деревни, где у Исаева была дача, имели возможность «наслаждаться» женскими визгами, громкой музыкой, пьяными «ансамблями» гостей Исаева. А наутро еще и лицезреть последствия ночных гулянок в виде разбитых или просто пустых бутылок на улице, следы опорожнений желудков, поломанных заборов. И хотя, протрезвев, Исаев обычно устранял последствия оргий, местные жители все равно были недовольны.

Плюс в милицию и Министерство государственной безопасности постоянно поступали сигналы о том, что некий советский служащий ведет жизнь не по средствам. Это были сообщения от информаторов правоохранительных органов. Как мы уже писали, почти все сотрудники ресторанов в СССР были штатными «стукачами» КГБ/МГБ или МВД. До некоторых пор на эти сообщения особого внимания не обращали, но в конце концов сигналов стало слишком много, и сотрудники МГБ установили за Исаевым слежку.
Они еще только стали накапливать кое-какую информацию, когда у Исаева… повесилась жена. Начальник отдела снабжения Росглавхлеба и раньше был весьма груб с женой, третировал ее даже при посторонних, а уж когда пустился во все тяжкие, так вообще стал спать с любовницами чуть ли не на глазах у жены. В конце концов та не выдержала. А самоубийство жены госслужащего очень специфическое дело, которое привлекало слишком пристальное внимание.

Это понимал и Исаев, а потому задействовал все свои связи, заплатил кучу денег, но в свидетельстве о смерти причиной стоял инфаркт. Однако за всеми этими телодвижениями продолжали следить сотрудники МГБ. Пока Исаев менял причину смерти своей жены, они зафиксировали большинство его связей. А потом приватно побеседовали с его подчиненными.

Следствие было довольно быстрым, а суд скорым. Исаев, главный бухгалтер Росглавхлеба Давид Розенбаум (который в «хлебной» мафии занимался всей документацией) и еще трое участников махинаций с продуктами были приговорены к 25 годам лишения свободы. Остальные члены «хлебной» мафии получили от 10 до 20 лет лагерей. Горелова сотрудникам МГБ и МВД найти не удалось. А также за кадром остались покровители Исаева из более высоких кабинетов, которые, несомненно, были, но фамилии которых так и не были названы.

Гуру менеджмента, один из самых высокооплачиваемых консультантов мира Ицхак Адизес рассказал РБК, почему с казнокрадами бесполезно бороться суровыми наказаниями и почему Россия стала для США козлом отпущения

— Одна из основ вашей методологии — идея, что у каждой компании есть свой жизненный цикл. Почему компании перестают быть эффективными?

— Многие люди хотя бы раз в год ходят на плановый медосмотр к врачу. Почему компании не проводят таких медосмотров? Получается парадокс: вызовы, с которыми сталкивается каждая организация, постоянно меняются, а сама она остается в основном прежней. В условиях, когда структура и управление компании перестают соответствовать ситуациям, с которыми она сталкивается, менеджеры становятся апатичными. Они чувствуют примерно следующее: я не знаю, что мне делать, не понимаю, что от меня хотят, я не верю, что у меня есть власть на что-то влиять, мне не с кем в компании поговорить о проблемах. В итоге это приводит к установке: я делаю что могу, оставьте меня в покое. Компания начинает обвинять бедного парня в том, что он ничего не хочет делать. Но на самом деле виноват не он, а сама компания: неправильные структура и управление, неточная или неверная информация. Эту ситуацию я наблюдал много раз. «Машина не едет? Давайте уволим водителя!» А может быть, надо починить мотор? Компании, которые приняли нашу методологию, проводят ежегодный осмотр: стараются понять, что у них работает, а что нужно поменять, чтобы адаптироваться к переменам. Вообще проблемы чаще связаны с системой, а не с людьми. Например, в России люди умные, образованные, энергичные. Многие ваши предприниматели и специалисты, уехав за рубеж, становятся миллионерами. Но в России проявить свой потенциал они не могут.

— Почему?

— Потому что ваша страна слишком автократична. Это проявляется и в культуре компаний. При демократии люди — это сеть компьютеров, а сеть компьютеров всегда сильнее пусть даже лучшего в мире одиночного суперкомпьютера. Вам нужны более открытые, гибкие, готовые прислушиваться к людям лидеры. Но проблема в том, что, когда у вас появляются руководители, которые готовы слушать и понимать, вы их не уважаете. Вы ищете сильного авторитарного лидера, который говорит, что делать. У вас даже все памятники куда-то указывают пальцем (следующее слово доктор Адизес произносит по-русски): давай! То есть вы отталкиваете тех, кто вам нужнее больше всех. Вот почему мы стараемся одновременно работать и с психологией самого лидера, и с культурой компаний. Чтобы танцевать танго, нужны два партнера. Нельзя поменять лидера, не поменяв психологию тех, кем он руководит. И это очень трудно в целом, Россия — это огромный вызов.

— Почему авторитаризм сейчас — тупиковый метод управления?

— Потому что от индустриального общества мы переходим к информационному. Посмотрите: у крупнейшего в мире веб-ресурса гостиничного бизнеса Airbnb нет ни одной гостиницы. У крупнейшего такси-сервиса Uber нет ни одной машины. Чем они владеют? Информацией. Amazon — крупнейший ретейлер мира: да, у него есть свои склады, но в основе его могущества все равно лежит информация. Я уже не говорю про Facebook и других. В индустриальном обществе многое решали мышцы, но теперь важнее всего мозги. И задача лидера — дать людям возможность ими пользоваться, а не просто выполнять указания.

— Какой стиль лидерства вы считаете идеальным?

— Я выбрал символом своей методологии поднятую ладонь со сложенными пальцами. Это символ благословения во всех христианских церквях. Так изображают святых на иконах. Почему? Потому что благословение — это быть разными, но заодно. Вот к чему должен стремиться лидер. А вот (растопыривает пальцы) — совсем другой символ, негативный. Быть разными и не заодно — в семье, бизнесе, стране — это проклятие.
— Не так давно вы адресовали президенту Мексики Андресу Мануэлю Лопесу Обрадору открытое письмо с советами. Что бы вы посоветовали руководству России, если бы взялись писать ему такое же письмо?

— Я читаю лекции более чем в 50 странах мира, и практически везде существует одна общая проблема — коррупция. Почему этот феномен так распространен и не становится менее значимым, как с ним ни борись? Есть еврейская поговорка: дыра в стене приглашает вора. Сейчас мир переживает стремительные перемены — экономика, жизнь людей, технологии меняются так быстро, как никогда в истории. Из-за таких стремительных перемен управление в стране начинает расходиться по швам, и дыр в стене становится много. Коррупция помогает искать обходные пути там, где госсистема просто не работает. Вот почему с этим явлением нельзя бороться суровыми наказаниями, например казнями, как в Китае. Если пресечь коррупцию, все перестанет работать. Дело в том, что коррупция — обратная сторона бюрократии: если в той же Мексике нужно собрать яблоки, государство установит 88 правил, которые этот сбор будут регулировать. Чтобы работать в таких условиях, людям волей-неволей придется нарушать закон. Вот почему я посоветовал президенту Мексики упростить регулирование во всех сферах бизнеса, сделать его более понятным и прозрачным. И в России требуется то же самое.

Кто такой Ицхак Адизес

Ицхак Кальдерон Адизес — основатель Adizes Institute (Калифорния), бизнес-консультант нескольких сотен компаний, в том числе Bank of America, Coca-Cola, IBM и др., консультант по политическим вопросам при правительствах Швеции, Бразилии, Израиля, Мексики. Доктор Адизес читает курсы в Стэнфорде, Тель-Авивском университете, ведет программу подготовки топ-менеджеров в Колумбийском университете. Он научный консультант программ Executive MBA и МВА в Институте бизнеса и делового администрирования РАНХиГС, автор 20 книг по менеджменту, изданных на 26 языках. Один из самых высокооплачиваемых консультантов в мире.

С 2011 года Адизес проводит в России семинары для руководителей компаний, принимает участие в инвестфорумах. Премьер-министр Дмитрий Медведев дал такую оценку его выступлениям: «Рекомендации профессора Адизеса порой поражают своей простотой и универсальностью, а емкие отточенные фразы и меткие определения — одни из самых цитируемых в деловых кругах». С 2012 года Адизес помогает Сбербанку и нефтехимической компании «Сибур» провести перестройку организационной структуры центрального аппарата. В том же году в России начал работу Институт Адизеса, его работу курирует вице-президент по операционной деятельности Института Питер Штром. Среди клиентов института в России — компании «1 °C-Рарус», «Рольф» и др.

«На Западе большинство торговых центров — «города-призраки»

— Компании сейчас жалуются на низкую лояльность сотрудников. В чем дело?

— Время от времени я бываю на Балканах и часто наблюдаю там митинги: жители стран бывшей Югославии чуть не каждую субботу выходят протестовать. Против чего? Ни против чего конкретного, они просто проявляют недовольство. В США постоянно растет число людей, которые ходят к психологам жаловаться на жизнь. У человека могут быть большой дом, две машины, и он все равно чувствует себя несчастным. Почему? Во многом повинны те самые быстрые перемены, о которых я говорил. Человек перестает быть уверенным в том, что он все делает правильно. Например, раньше фермер зависел в основном от двух вещей — солнца и дождя. А теперь конъюнктуру рынка, на котором он работает, определяют десятки различных факторов. Человек думает: я не уверен, что я делаю свою работу хорошо, я не уверен, что мне за нее достойно платят. Люди все время сравнивают себя с другими, их ожидания растут, а возможность им соответствовать — нет. Это приводит к постоянному разочарованию и делает сотрудников нелояльными.

— Есть еще одна схожая проблема. Работодатели тратят уйму денег на то, чтобы повысить вовлеченность сотрудников, а она все равно остается низкой. Почему?

— Потому что нельзя заставить сотрудника быть вовлеченным одним намерением это сделать. Это как если бы человек сказал: я хочу стать счастливым в браке. Добрых намерений и нескольких рублей достаточно, чтобы купить чашечку кофе, но, чтобы добиться вовлеченности сотрудников, этого мало. Прежде всего надо определить сам этот термин: кто должен быть вовлечен, в какие именно процессы? Важно понять, что вовлеченность — это отношения внутри компании, а не ощущение одного человека. Если в компании такая обстановка, что человек боится принимать решения, от него глупо ждать высокой вовлеченности.

Промежуточные результаты совместной работы НПП РК «Атамекен» и Агентства РК по делам государственной службы и противодействию коррупции по минимизации и устранению причин, способствующих совершению коррупционных правонарушений в сфере сельского хозяйства, подведены в ходе селекторного совещания.

Как пояснил заместитель председателя правления НПП РК «Атамекен» Рустам Журсунов, Нацпалата и АДГСПК объединили усилия в борьбе с коррупцией и произволом чиновников на местах в 16 сферах и отраслях. В конце прошлого года разработана «Дорожная карта» по реализации соглашения о сотрудничестве, цель которого — выявление системных проблем и барьеров, препятствующих развитию бизнеса, принятие мер по недопущению нарушений прав и интересов субъектов предпринимательства.

— Аграрный сектор имеет огромное значение для экономики Казахстана, в сфере сельского хозяйства занято наибольшее количество трудоспособного населения, — подчеркнул Рустам Журсунов. — Несмотря на значимую роль в социально-экономическом развитии государства, аграрный сектор находится в зоне повышенных коррупционных рисков. Здесь преобладают факты хищения, прямое взяточничество, злоупотребление должностными полномочиями чиновниками при выделении субсидий агроформированиям, хромает правоприменительная практика, когда, например, наложенное дисциплинарное взыскание на сотрудников госорганов на местах снимается досрочно и т. д.

Заместитель председателя Агентства РК по делам государственной службы и противодействию коррупции Алик Шпекбаев в своем выступлении озвучил, что по итогам 2016 года осуждены 30 должностных лиц, осуществлявших госрегулирование в сфере сельского хозяйства. Почти четыреста человек привлечены к административной ответственности. Наиболее распространенные правонарушения — хищения, злоупотребления должностными полномочиями и получение взяток.

По мнению зампреда АДГСПК, увеличение объемов выделяемых субсидий АПК страны за последние 5 лет с 8,9 млрд до 257 млрд тенге вызывает закономерную необходимость тщательного анализа коррупционных рисков. Им также были названы наиболее коррумпированные регионы в сфере сельского хозяйства по итогам 2016 года: Южно-Казахстанская, Восточно-Казахстанская, Жамбылская и Алматинская области.

— В течение первого квартала текущего года в отношении должностных лиц в сфере сельского хозяйства возбуждено 28 уголовных дел, — отметил Алик Шпекбаев. — Если сравнивать с аналогичным периодом прошлого года (24), наблюдается незначительное увеличение фактов регистрации коррупционных проявлений в системе сельского хозяйства.

Стороны намерены продолжить анализ сложившейся ситуации в сфере АПК, чтобы выработать соответствующие предложения и рекомендации по минимизации проявлений коррупции.

Министру сельского хозяйства и продовольствия Белоруссии внесено представление Генпрокуратуры об устранении нарушений по результатам проверки исполнения антикоррупционного законодательства. Об этом проинформирова одел информации Генпрокуратуры республики, передает Регнум.

«Поводом к проверке послужила динамика коррупционной преступности в сельскохозяйственной сфере. Если в 2016 году совершено 138 таких преступлений, то в 2017 году — 200, 2018 году — 235, I квартале 2019 года — 35», — сказано в официальном сообщении.

Прокуроры выявили основные причины коррупционной активности в системе Минсельхозпрода Белоруссии — недостаток упреждающих мероприятий и отсутствие строгого контроля за финансово-хозяйственной деятельностью. По их мнению, руководители различных уровней и иные должностные лица «не принимали исчерпывающих мер по выявлению и устранению причин и условий, способствующих коррупции».

«Из-за несоблюдения трудовой и исполнительской дисциплины стали возможны приписки, а также фальсификации документов с целью сокрытия бесхозяйственности и недостач. Выявлены нарушения в обеспечении сохранности имущества предприятий АПК, — констатировала Генпрокуратура. — Как показала проверка, коррупционным преступлениям способствовали и необоснованное посредничество, отсутствие системы подготовки специалистов в области закупок».

В сообщении приведён пример привлечения к уголовной ответственности руководителя одного из предприятий за организацию закупки оборудования по завышенной стоимости через посредническую структуру. Обращено внимание на непринятие мер к взысканию дебиторской задолженности, которое создает коррупционные риски в договорной работе и экспортных поставках.

Отмечено, что «большая часть совершаемых в подчиненных министерству организациях коррупционных правонарушений связана с закупками, в том числе средств защиты растений, комбикормов и иных товаров, поставками сельхозпродукции без предоплаты».

Выявлены нарушения законодательства о декларировании, в том числе неполнота представления сведений о доходах. Руководители переименованных колхозов незаконно получали надбавки и премии.

«В представлении Генпрокуратура потребовала привлечь к дисциплинарной ответственности должностных лиц министерства и подведомственных организаций, допустивших нарушения антикоррупционного законодательства, а также ненадлежаще выполнявших обязанности по противодействию коррупции», — сообщило ведомство.

Напомним, Александр Лукашенко неоднократно констатировал неблагополучное состояние сельского хозяйства Белоруссии. По официальным данным, в агросекторе работает около 8% от общего количества занятых в белорусской экономике, на долю сельскохозяйственного производства приходится 6−7% объема ВВП.

Также напомним, 10 мая Александр Лукашенко подписал декрет №3 «О дополнительных мерах по борьбе с коррупцией», согласно которому осужденные за коррупционные преступления не могут рассчитывать на амнистию, замену не отбытой части наказания более мягким наказанием и условно-досрочное освобождение. Незадолго до подписания декрета по официальной версии на взятке был пойман заместитель госсекретаря Совбеза Белоруссии Андрей Втюрин.

Читайте подробнее: Лукашенко: экс-зам Совбеза Белоруссии — взяточник.

Власть в Казахстане приняла на вооружение лозунг «Люди — новая нефть!» и решила заняться повышением налогов и платежей с населения. Отметим основные вехи:
— Внедрение системы социального медицинского страхования;
— Внедрение Единого социального платежа для самозанятых (ожидается);
— Обязательные взносы фрилансеров в Единый пенсионный фонд с 14 июля 2018 года;
— Утверждение формы обязательной декларации о доходах. Декларирование будет введено с 2020 года.

Остановимся на двух моментах — единый социальный платеж и пенсионные взносы для фрилансеров.

В сумму единого социального платежа (далее ЕСП) для самозанятых включаются суммы индивидуального подоходного налога (10% от ЕСП), обязательного пенсионного взноса (40% от ЕСП) социального отчисления в Государственный фонд социального страхования (10% от ЕСП), социального взноса в Фонд социального медицинского страхования (40% от ЕСП).

Фрилансеры же должны платить пенсионные взносы в Единый национальный пенсионный фонд в размере 10% от получаемого дохода, но не менее 10% от минимального размера заработной платы и не выше 10% 75-кратного минимального размера заработной платы.

Сколько денег можно получить от самозанятых и фрилансеров?

Сейчас сумма единого социального платежа для самозанятых составляет для городских жителей 28 860 тенге в год (около 5300 р.), а для сельских жителей — 8664 тенге (около 1600 р.). Отчислять эти платежи должны следующие категории самозанятых (кроме работодателей):
— самостоятельные работники;
— члены кооператива;
— помогающие (неоплачиваемые) работники семейных предприятий.

В городах в первом квартале 2018 года таких было 705 416 человек, а в селах — 1 203 351 человек. Если представить ситуацию, что все эти люди заплатят единый социальный платеж, то получится 30 784 138 824 тенге (около 5,6 млрд рублей).

Почти 31 миллиард тенге — много это или мало?

Откроем статистический бюллетень министерства финансов Казахстана за 2017 год и посмотрим размеры индивидуального подоходного налога, полученного за год. Он составляет 750 миллиардов тенге. Сколько же составит ожидаемая прибавка в процентах? Целых 4,1%, причем просто общий рост по сравнению с 2016 годом составил 59 миллиардов тенге или 7,9%.

ЕСП составит в общих налоговых поступлениях 0,45%. А если учесть, что там внутри три социальных платежа, а сам индивидуальный подоходный налог составляет 10% от ЕСП, то надо все делить на 10. Собственно, весь подоходный налог с самозанятых — это 3,1 миллиарда тенге. Фактически это нововведение прибавит к общей сумме налогов 0,045%, а к индивидуальному подоходному налогу — 0,41%. То есть это настолько мизерная сумма, что ее даже не стоит рассматривать.

Теперь про фрилансеров. Размер индивидуального подоходного налога с доходов, облагаемых у источника выплаты, то есть с заработной платы работников, составляет 676 миллиардов тенге. Вряд ли фрилансеры, заключающие договора, получают сумму большую, чем 10% от общего фона заработной платы страны, так что можно предположить, что в единый пенсионный фонд пойдет около 69 миллиардов тенге в год. Хотя это очень и очень оптимистичный сценарий. В реальности ни в России, ни в Белоруссии больших выплат налогов от самозанятых и фрилансеров государство не увидело.

Но допустим, что Казахстан не сможет выжить без 31 миллиарда тенге от самозанятых, а Единый пенсионный фонд страны не продержится без 69 миллиардов тенге. То есть общий объем предполагаемых отчислений от населения — 100 миллиардов тенге.

Можно ли их взять где-нибудь в бюджете, не затрагивая население? Да, как минимум двумя способами:

Снизить финансовые нарушения и коррупцию при использовании бюджетных средств;
Лучше управлять государственным имуществом.
Финансовые нарушения и коррупция при использовании бюджетных средств

Начнем с финансовых нарушений и коррупции. Имеющиеся официальные данные о финансовых нарушениях и неэффективно использованных бюджетных средствах, по данным Счетного комитета Казахстана, не позволяют полностью оценить масштабы и нанесенный экономике Казахстана ущерб, потому что проверки выборочные и охватывают в основном программы, а не постоянную государственную деятельность. Вместе с тем они позволяют выявить имеющиеся тенденции и определить сферы, наиболее подверженные коррупции.

За период с 2013 по 2016 годы сумма выявленных финансовых нарушений, включая неэффективно использованные бюджетные средства, составила 1,7 трлн тенге или 6,9 млрд долл. США. Пик растрат пришелся на 2015 год и составил 874,3 млрд тенге или 4,7 млрд долл. США.

В целом уровень коррупции в госсекторе оценивается Агентством по делам государственной службы и противодействию коррупции. По оценке агентства, ежегодные потенциальные потери экономики Казахстана от коррупции составляют около 3,8 млрд долларов США, что составляет около 10% от годового бюджета страны.

«Национальным бюро по противодействию коррупции (антикоррупционной службой) разыскивается 82 должностных лица, из которых две трети находится за рубежом. Они разыскиваются за злоупотребление должностными полномочиями, получение взяток, создание организованных преступных сообществ, хищение денежных средств и их отмывание. Общий ущерб государству оценивается на сумму свыше 1,1 триллиона тенге», — сообщил председатель агентства по делам государственной службы и противодействию коррупции Алик Шпекбаев в ходе интернет-конференции.

Оценка делалась на основе данных по ущербу от правонарушений, отнесенных казахстанским законодательством к коррупционным (взяточничество, мошенничество и иные противоправные действия, ведущие к перераспределению уже созданного производителями дохода).

Сумма финансовых нарушений, включая неэффективно использованных бюджетных средств


Основной объем финансовых нарушений, включая неэффективно использованные бюджетные средства, зафиксирован в процессе реализации государственных программ.

Антирекорд поставлен при исполнении следующих государственных программ:

Программа по развитию космической деятельности на 2010−2014 гг. — 81,1% нарушений от общей сумму бюджетных средств, выделенных на реализацию программы;
Программа «Информационный Казахстан — 2020» — 46,4% нарушений от общей сумму бюджетных средств, выделенных на реализацию программы;
Программа «Дорожная карта бизнеса 2020» — 32,2% нарушений от общей сумму бюджетных средств, выделенных на реализацию программы.
Общая сумма финансовых нарушений, включая неэффективно использованные средства, зафиксированная Счетным комитетом Казахстана при реализации государственных программ за период с 2013 по 2016 годы, составила 6,7 трлн тенге или 2,07 млрд долл. США. И здесь следует отметить снижающуюся с каждым годом открытость в предоставлении данных со стороны Счетного комитета Казахстана.

Финансовые нарушения, включая неэффективно использованные средства, выявленные в ходе реализации государственных программ, млн тенге


Из этих данных видно, что финансовые нарушения при использовании бюджетных средств составляют 190−870 миллиардов тенге в год

как минимум. И это в несколько раз больше сумм, которые хотят получать с самозанятых и фрилансеров.

Управление государственной собственностью

Теперь про государственную собственность. Посмотрим, сколько она приносит дохода.

Доходы от государственной собственности в 2017 году составили 104,867 млрд тенге. Они делятся по следующим категориям:

Поступления части чистого дохода государственных предприятий — 12,535 млрд тенге
Дивиденды на государственные пакеты акций, находящиеся в государственной собственности — 22,849 млрд тенге
Доходы на доли участия в юридических лицах, находящиеся в государственной собственности — 3,077 млрд тенге
Доходы от аренды имущества, находящегося в государственной собственности — 53,400 млрд тенге
Вознаграждения по кредитам, выданным из государственного бюджета — 3,265 млрд тенге
Прочие доходы от государственной собственности — 8,574 млрд тенге.
Получается, что больше всего государство получает денег от сданной в аренду собственности.

Из этих данных видно, что финансовые нарушения при использовании бюджетных средств составляют 190−870 миллиардов тенге в год как минимум. И это в несколько раз больше сумм, которые хотят получать с самозанятых и фрилансеров.

Управление государственной собственностью

Теперь про государственную собственность. Посмотрим, сколько она приносит дохода.

Доходы от государственной собственности в 2017 году составили 104,867 млрд тенге. Они делятся по следующим категориям:

Поступления части чистого дохода государственных предприятий — 12,535 млрд тенге
Дивиденды на государственные пакеты акций, находящиеся в государственной собственности — 22,849 млрд тенге
Доходы на доли участия в юридических лицах, находящиеся в государственной собственности — 3,077 млрд тенге
Доходы от аренды имущества, находящегося в государственной собственности — 53,400 млрд тенге
Вознаграждения по кредитам, выданным из государственного бюджета — 3,265 млрд тенге
Прочие доходы от государственной собственности — 8,574 млрд тенге.
Получается, что больше всего государство получает денег от сданной в аренду собственности.

А что же с расходами бюджета? Как ни странно, но на квазигосударственные и подведомственные организации государство, как владелец, еще и тратит деньги. И это в 3,5 раза больше, чем полученные от них же доходы. 105 миллиардов тенге доходов и 348 миллиардов тенге расходов — это не очень хорошее соотношение.

Пополнение уставных фондов и целевые вклады в объекты квазигосударственного сектора в 2017 году


Интересно, что ФНБ «Самрук-Казына» требуется пополнение уставных фондов в 74,5 миллиарда тенге. Между тем, по данным на 2016 год, размеры активов фонда составили около 20 триллионов тенге, а прибыль — 455 миллиардов тенге, и дивиденды из этой прибыли — 57 миллиардов тенге. Очевидно, что в 2017 году параметры не сильно изменились. То есть мощнейший суверенный фонд, включающий нефтяные, газовые, горно-металлургические, энергетические и транспортные компании для государства, как для владельца, является убыточным. 23 декабря 2017 года председателем правления фонда назначен Ахметжан Есимов, известный своим талантом решать очень сложные проблемы, и возможно, теперь ситуация изменится. Но тем не менее надо помнить, что государство сейчас несет убытки от своей собственности, и эти убытки составили в 2017 году 243 миллиарда тенге.

Что мешает государству увеличить объем дивидендов с квазигосударственного сектора или хотя бы не давать ему деньги в таком объеме? Да ничего. Может ли государство брать деньги с мультимиллионеров за доли в предприятиях и акциях — конечно. Но по понятным причинам не хочет. То есть самые простые действия осуществлены не будут.

Но доходы государства можно нарастить двумя способами:

Максимизация доходов за счет проверки договоров на аренду, на доверительное управление, увеличение дивидендов и т.д. То есть просто управлять государственной собственностью как обычной коммерческой. Этому мешают недостатки законодательства — нигде не написано, что государственное имущество должно приносить доход и прибыль, существует и полный бардак в определении количества имущества.
Определение точного количества государственных активов и принятие их на баланс. Это касается в первую очередь земли, но есть еще и разные инфраструктурные объекты, в том числе и работающие, которые сейчас являются бесхозными. Набрать сначала активов, а потом провести акционирование и частичную приватизацию государственных компаний — хороший способ получить деньги и развить фондовый рынок.
И то, и другое запросто может покрыть все суммы, которые гипотетически должны быть получены от самозанятых и фрилансеров.

Выводы

Подводя итоги, приходим к следующим выводам:

Суммы, которые можно получить от фрилансеров и самозанятых, представляют для государственного бюджета мизерную часть от налоговых и других поступлений, даже если их удасться собрать с этих категорий граждан в полном объеме. В реальности они составят несколько миллиардов и даже не оправдают расходы на администрирование.
Вместо этого необходимо улучшить систему учета безработных и частично занятых, а также объяснить населению, что накопительная часть пенсии — это личная забота каждого, и никто популизмом за счет добросовестных налогоплательщиков заниматься не будет.
Государственный бюджет испытывает проблемы с управлением — количество средств, расхищающихся или тратящихся неэффективно во много раз больше ожидаемых поступлений от фрилансеров и самозанятых.
У государственного бюджета есть огромный резерв получения доходов за счет квазигосударственного сектора — там можно сократить дотации или увеличить доходы, или сделать и то, и другое одновременно.
Также государство может сделать ревизию своих активов и частично выставить их на приватизацию в том или ином виде — это может принести большие доходы.
Повышение налоговой нагрузки на граждан приведет только к одному положительному итогу — граждане Казахстана, наконец, будут озабочены качеством расходования бюджета и коррупцией среди госслужащих.
Рекомендации

Ежегодно Комитету государственного имущества и приватизации министерства финансов следует публиковать национальный доклад, посвященный доходам от государственного имущества, который бы включал в себя следующие показатели: дивиденды, доходы от аренды, доходы от доверительного управления, доходы от переоценки активов.
Все организации с государственным участием должны сдавать раз в полгода только одну и короткую форму отчета, на основе которой затем рассчитываются общие показатели всего управления государственными активами. Показатели следующие (но нужно не больше 10, иначе их невозможно будет обработать):
Активы краткосрочные и долгосрочные
Прибыль валовая
Прибыль чистая
Объем уплаченных налогов
Размер выплаченных государству дивидендов
Провести инвентаризацию и взятие на баланс следующих объектов, которые в настоящее время часто остаются бесхозными, несмотря на то, что действуют и часто эксплуатируются: линии электропередачи, трансформаторы, кладбища, дороги, мосты, плотины, водохранилища, водопроводы, системы канализации и др.
В законе «О государственном имуществе» необходимо обозначить цели и задачи, которые выполняет государство с помощью своего имущества и подведомственных организаций, которые им управляют. Кроме того, отдельно надо прописать назначение каждого из видов государственного имущества.
Для центральных исполнительных органов должна быть разработана процедура создания подведомственной организации с обязательным указанием цели создания и обоснованием, что она не конкурирует с частным бизнесом и не выполняет функции самого ведомства. Если подведомственная организация приносит прибыль, то она должна быть перенесена в национальный управляющий холдинг. Прямо подчиняться ведомству должны организации, которые выполняют социальные/инфраструктурные функции и сложные задачи, которые в рамках частного предпринимательства решить невозможно.
Провести на основе космических снимков инвентаризацию всех видов земель и создать сайт земельного кадастра, где была бы доступна информация по функциональному зонированию и текущему распределению земельных угодий. Реквизировать в пользу государства незаконно используемые земли.
Провести на основе космических снимков или аэрофотосъемки учет домов и других строений в городах. Сравнить их как с текущей базой кадастров, так и с «красными линиями» генеральных планов. Выявить незаконные строения. Также выявить пустующие и неиспользуемые по назначению строения.
Повсеместно опубликовать генеральные планы населенных пунктов с «красными линиями», для того чтобы можно было планировать градостроительную деятельность, а также бороться с самохватами земель общего пользования.
Включить в состав организаций публичного интереса согласно подпункту 7 статьи 1 Закона Республики Казахстан от 28 февраля 2007 года «О бухгалтерском учете и финансовой отчетности» землепользователей, имеющих в своем распоряжении (аренда, собственность) более 10 000 гектаров сельскохозяйственных угодий.
Разработать нормы дивидендов для всех организаций с государственным участием, ведущих хозяйственную деятельность.
В закон «О правовых актах» внести антикоррупционную экспертизу как отдельный и обязательный этап научной экспертизы правовых актов.

Он подозревается в получении взятки 1 140 000 тенге за изменение целевого назначения земельного участка из крестьянского хозяйства на личное подсобное хозяйство — Балгабеков.

Заместитель акима Туздыбастауского сельского округа Талгарского района Алматинской области признался в получении взятки в размере более 1 млн тенге. Об этом на брифинге в АДГСПК рассказал заместитель руководителя следственного департамента Нацбюро Бауыржан Балгабеков, передает корреспондент Zakon.kz.

— Департаментом Национального бюро по противодействию коррупции по Алматинской области проводится досудебное расследование в отношении заместителя акима Туздыбастауского сельского округа Талгарского района. Он подозревается в получении взятки в сумме 1 140 000 тенге за изменение целевого назначения земельного участка площадью 0,030 га из крестьянского хозяйства на личное подсобное хозяйство, — сообщил спикер.
В связи с полным признанием вины в отношении подозреваемого процессуальное задержание не применялось. Расследование продолжается

Согласно статистике, с начала текущего года территориальными подразделениями Национального бюро зарегистрировано 17 коррупционных преступлений в отношении акимов различных уровней. Судом осуждены трое. Из привлекаемых 12 лиц 1 — областного уровня, 4 — районного и 7 — сельского значения.

Эксперты РАНХиГС раскритиковали подготовленную Минсельхозом госпрограмму комплексного развития сельских территорий до 2025 года. По их мнению, при более чем семикратном увеличении финансирования по сравнению с нынешней программой она содержит высокие риски коррупции и несправедливого распределения. Конкурсный порядок отбора проектов на федеральном уровне ускорит деградацию неперспективных деревень, а деньги могут уйти на инициативы крупного бизнеса.

Принципиальное отличие новой госпрограммы комплексного развития сельских территорий на 2020–2025 годы, подготовленной Минсельхозом России, от действующей ФЦП — резкий рост запрашиваемого бюджетного финансирования и кардинальное изменение способов его распределения, отмечается в свежем номере «Мониторинга экономической ситуации в России» РАНХиГС и Института Гайдара. На действующую программу за последние шесть лет было израсходовано 191,4 млрд руб., новая же предлагает потратить за тот же срок почти 1,4 трлн руб., то есть в 7,2 раза больше.

Расходы федерального бюджета должны вырасти в 13,4 раза, региональных бюджетов — в 1,4 раза, из внебюджетных источников — в 5,2 раза, причем если в 2017 году региональные и федеральные траты были примерно равны, то теперь эта пропорция составит 1:10.

Целями программы заявлено

повышение соотношения среднемесячных доходов сельских и городских домохозяйств с 68% в 2018 году до 75% к 2025 году,
повышение доли жилья, оборудованного всеми видами благоустройства, сохранение не менее 2,9 тыс. сельских поселений с численностью до 500 человек.

При этом 85% финансирования программы (почти 1,2 трлн руб.) предполагается направить на осуществление инициативных проектов сельских муниципалитетов, бизнеса, отдельных жителей и их групп, тогда как на аналогичное мероприятие в программе развития сельских территорий стран ЕС расходуется лишь 6–7% средств, отмечают в РАНХиГС.

По расчетам экспертов, на одно село придется около 60 млн руб., что является достаточно большой суммой даже для крупных поселений, причем основные направления расходования средств в документе не обозначены.

Распределять финансирование предлагается на конкурсной основе, отбор инициатив будет осуществлять комиссия при Минсельхозе, что несет в себе риски коррупции и несправедливого распределения. Предпочтение будет отдаваться поселениям, где есть рабочие места и выше удельный вес внебюджетного софинансирования, а значит, депрессивные села окажутся в заведомом проигрыше. Такой подход «чреват рецидивом советской эпопеи ликвидации неперспективных деревень», а деньги в итоге могут уйти крупному агробизнесу: предусмотренные проектом 39 площадок для комплексной застройки, вероятно, превратятся в агрогородки, обустраиваемые за счет госпрограммы, предупреждают в РАНХиГС.

Более справедливым вариантом там считают выделение средств на инициативные проекты всем селам пропорционально числу жителей (около 30 тыс. руб. на человека) с рассмотрением бизнес-плана на уровне района, без участия Москвы, либо же непосредственное финансирование из бюджета инфраструктурных проектов во всех поселениях, где проживают не менее 20–50 жителей. При этом такие сферы, как здравоохранение, культура, автодороги и газификация, «могут и должны» финансироваться за счет нацпроектов, а программа развития сельских территорий необходима для «придания импульса развитию сельской экономики», повышения занятости и доходов жителей, заключают в РАНХиГС.

Напомним, разработку документа поручил правительству президент Владимир Путин — работа над ним должна быть завершена к 1 июня. В Минсельхозе заявляли, что финансирование программы может составить до 200 млрд руб. в год, а ориентирована она будет на развитие перспективных территорий экономического роста за счет создания инфраструктуры для привлечения инвесторов и запуска инвестиционных проектов. Ранее вице-премьер Алексей Гордеев пытался поднять тему развития села на уровень нацпроекта (см. “Ъ” от 16 августа 2018 года), однако продолжения эта инициатива не получила. По статистике Минсельхоза уровень безработицы на селе составляет 8% (против 4,3% в городе), доля населения с доходами ниже прожиточного минимума — 20% (11,2%), 67% жилья оборудовано не всеми видами благоустройства (против 21% в городах), лишь половина домохозяйств имеют скоростной доступ в интернет (80%), а численность сельского населения за десять лет сократилась на 500 тыс. человек.