Некоторые наши чиновники воспринимают неоколониальные порядки как норму жизни и естественное положение вещей

Бюджет Казахстана ежегодно субсидирует зарубежных производителей сельскохозяйственной техники. Речь не о предприятиях из Евразийского экономического союза, а про самые настоящие «Джон Диры» и иже с ними. Складывается устойчивое впечатление, что профильные чиновники такое положение вещей воспринимали как нормальное, а не абсурдное, пишут Фермерские Ведомости.

ИСКРИВЛЕННАЯ ГОСПОДДЕРЖКА

В чем логика казахстанских субсидий «Джон Диру» и его заграничным коллегам?

В Казахстане субъектам АПК компенсируется 25 % стоимости приобретаемой сельскохозяйственной техники, машин и оборудования. В принципе, все вменяемые правительства субсидируют собственное сельскохозяйственное производство в целях продовольственной безопасности и вообще защиты отечественного производителя. Однако возникает вопрос: почему национальная продукция и импортная компетентными государственными органами не разделяются и даже имеется очевидный крен в пользу зарубежного производителя?

Для желающих продавать сельскохозяйственную технику на рынке США, например, имеется целый комплекс тарифных и нетарифных барьеров, тогда как в Республике Казахстан для таких игроков создан режим наибольшего благоприятствования.

Дело в том, что казахстанская продукция, либо в той или иной степени локализованная в стране, в подавляющем большинстве случаев стоит дешевле, чем чистый импорт. Поэтому, когда отечественный трактор условно стоит 1 млн, а импортный 2 млн, то субсидируемые государством 25 % стоимости в денежном выражении получаются в два раза больше и целиком уходят за границу.

По данным Министерства сельского хозяйства РК в 2019 году на инвестиционное субсидирование АПК было направлено 103,8 млрд тенге, из которых сумма на самоходную колесную технику составила 43 млрд.

В приобретаемой участниками аграрного сектора сельхозтехнике доля отечественной продукции составила 74 %, а импорта – 26 %. А вот в субсидировании соотношение совершенно другое: за казахстанскую технику ушло 40 % государственных денег, тогда как на импортную – 60 %. В связи с данными цифрами можно утверждать, что Казахстан не только субсидирует иностранных производителей за счет госбюджета, но и делает это в опережающих масштабах по сравнению с помощью отечественным производителям аналогичной продукции.

До приказа МСХ №243 от 1 августа 2020 года ситуация была совсем вопиющая, но и нынешнее положение дел необходимо выправлять.

Если на рынке предлагаются отечественные тракторы, комбайны, сеялки, жатки, культиваторы и тому подобное, то они должны пользоваться четкими преимуществами перед импортными аналогами. РФ – наш главный партнер по ЕАЭС – данной логике следует постоянно. Аналогичная ситуация на Украине. А вот Казахстан в лице внушительного комплекса чиновничества и подготовленной им нормативной базы упорно финансирует зарубежных товаропроизводителей. Курс несколько скорректировали, убрав совсем жуткие перекосы, но кардинально ситуация не изменена.

Если мы на основе руководящих документов возьмем трактор (колесный или гусеничный) мощностью 131-210 лошадиных сил, то получится, что модели из Азии, Европы и Америки при расчете субсидий на единицу техники имеют разницу в свою пользу по сравнению с моделями производства РК, стран СНГ и КНР на 129,1 %.

Для зерноуборочного комбайна мощностью 231-279 лошадиных сил такая же разница составляет 71,7 %, а по кормоуборочным комбайнам – 244,2 %.

Эксперты Ассоциации производителей сельскохозяйственной техники Казахстана утверждают, что в текущем году соотношение не поменялось, более того, могло сместиться еще больше в сторону «чужого» производства.

БОРАТ КОЛОНИЗИРОВАННЫЙ

Причина описанного выше нездорового положения вещей лежит прежде всего в ценностных установках государственных управленцев. Чиновники ментально не воспринимают Казахстан и его производственные возможности в качестве полноценного производителя сельскохозяйственной техники. Нахождение в коконе сомнительных стереотипов не позволяет таким управленцам адекватно воспринимать факты из реальной жизни, хотя чтобы их не замечать нужно сильно постараться.

За январь-октябрь 2020 года отечественные заводы выпустили 2,7 тыс. тракторов и комбайнов, что в 2,2 раза больше, чем в аналогичном периоде годом ранее и на 70 % превышает показатели за весь 2019-ый год.

В стоимостном выражении производство сельскохозяйственной техники составило 78 млрд тенге, а в сегменте тракторов и комбайнов – 72,2 млрд тенге.

Не нужно быть провидцем чтобы понять: если 60 % от 43 млрд тенге, ушедших в прошлом году за рубеж, получили бы казахстанские производители СХТ, то их показатели в 2020-ом стали бы еще более впечатляющими.

В фильмах про Бората Сагдиева от английского комика Саши Барона Коэна казахстанцы показаны, мягко говоря, недалекими людьми. Видимо, вдохновение для своих сомнительных образов для «Бората» Коэн черпает из работы некоторых представителей аппарата государственного управления, особенно тех, кто ранее возглавлял Минсельхоз и прописывал всю эту сомнительную архитектуру сделок чисто в колониальном духе.

Либо чиновники так прониклись созданным в кинофильме образом «Казахстана», что поверили во всю эту ахинею. В любом случае видно, что в возможности собственной страны они не верят очень основательно и местами фанатично.

В критериях работы чиновничества напрочь отсутствуют те индикаторы и показатели, которые отвечают за вопросы государственной пользы и развития. Во главу угла вечно ставятся объемы освоенных государственных средств, как будто это мерило успешности и эффективности проделанной работы.

Это как муж спрашивал бы у жены, сколько она потратила денег за отчетный период и на этом все вопросы ко второй половине заканчивались. А как же воспитание детей? Есть ли чего поесть в доме? Проводилась ли влажная уборка? Как строятся отношения с родственниками и соседями?

Бюрократы с радостью и азартом осваивают средства Нацфонда, поскольку с них никто серьезно не спрашивает за пополнение государственной казны.

КАЙДЗЕНА НА НИХ НЕ ХВАТАЕТ

Если бы люди, которые проводили и проводят описанную выше государственную политику – очень мало отличимую от колониальных практик – были наняты колониальной администрацией и руководствовались присылаемыми из метрополии инструкциями, то их поведение можно было бы как-то объяснить. Но ведь в кабинетах у них флаги и гербы Республики Казахстан, портреты Президента и Елбасы, а действия такие, что у генерал-губернатора Канады в период доминиона Великобритании волосы бы дыбом встали.

Кто-то системно настроил работу чиновничьего аппарата таким образом, что неоколониальные порядки они воспринимают как норму жизни и естественное положение вещей. Крупные начальники слишком часто позволяют себе пренебрежительные высказывания в адрес той же отечественной сельскохозяйственной техники и компонентов ее локализации. Мол, она хуже передовых западных образцов, а потому не стоит усилий по ее развитию.

Пожившие на этом свете люди помнят, как не кончались упреки в адрес советского, а потом евразийского автопрома. Однако правительство соседней РФ не ликвидировало на этом основании собственное автомобильное производство, поскольку на него завязаны линии жизни, создающие миллионы рабочих мест.

Более того, современные автомашины евразийского производства продолжают уступать лучшим образцам германского или японского автопрома, но ведь это небо и земля по сравнению с отечественной продукцией 80-90-ых годов прошлого века. Потому что ничего не делается по щелчку пальцев – везде надо работать, привлекать новые технологии, подготовленных менеджеров, повышать квалификацию рабочих. Зато системные усилия на каком-то этапе начинают давать задуманный результат.

КОГДА ЭКОНОМИКА ЗАРАБОТАЕТ

Стоит опустить вопрос «кто виноват?» и сразу начать с «что делать?» Первое и главное: органам государственного управления необходимо осмыслить свое место в мире, избавиться от компрадорского сознания и перестроиться на рельсы развития. Установка на развитие – это универсальный инструмент стратегического планирования и тактических действий.

Когда императивом государственных решений ставятся вопросы развития в широком и комплексном смысле слова, то вещи вроде утилизационного сбора не получают идиотских вопросов от чиновничества на предмет «зачем он нужен?»

Утилизационный сбор – это инструмент поддержки отечественного производителя. С его помощью стимулируется локализация тех производств, которые пока не освоены в экономике республики, либо производятся в недостаточном объеме. Своим следствием такая политика имеет увеличение производственных рабочих мест. По мере «коренизации» производства растет культура труда, улучшаются качественные и количественные параметры рабочей силы, увеличивается налогооблагаемая база, повышается уровень благополучия и стабильности всего общества.

Президент Касым-Жомарт Токаев в своих посланиях народу и на «разборах полетов» в органах власти постоянно говорит об этих вещах. Если судить по телевизионной картинке, то топ-чиновничество вроде как с пониманием машет головами и одобрительно соглашается с озвучиваемыми посылами, но должного прогресса все равно не наблюдается. Это как в школе, где ученик может наизусть выучить стихотворение и рассказать его, но не понимает смысла текста.

Когда бюрократия осмыслит спускаемые ей политическим руководством установки и воспримет их ценностно, многие вещи поменяются автоматически. Придет осознание, что местный производитель и импортер готовой иностранной техники – это разные экономические игроки, которые своей деятельностью создают совершенно различные эффекты для национальной экономики.

Купленный у своего производителя трактор, комбайн или прицеп – это повышение устойчивости казахстанской хозяйственной модели сразу по нескольким параметрам. Потому что при закрытии границ в силу тех или иных форс-мажоров местным крестьянам будет чем сеять и убирать урожай. Люди получат рабочие места (в первую очередь квалифицированные) и зарплату, а государство – налоги различных типов. Не произойдет оттока валюты за границу, какой бы степени волатильности ни был на нее спрос.

Сельское хозяйство – это постоянный процесс, потому что нельзя собрать урожай раз и навсегда. Произведенные продукты питания в какой-то момент съедаются и требуются новые. Своим следствием такой расклад имеет стабильный спрос на сельскохозяйственную технику, поскольку вечных тракторов и комбайнов не бывает.

Когда мы увидим, что Казахстан прекратил субсидировать из своего бюджета зарубежных продавцов сельскохозяйственной техники, тогда можно будет с облегчением выдохнуть и сказать: заработало!

Артем НОВОЖИЛОВ, специально для «Ведомостей Казахстана»

Лимит везения бывшего чиновника исчерпан, а Умирзак Шукеев больше «не вывозит»

Еще в прошлом месяце президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев сделал знаковое заявление, поручив по сути легализовать сельскохозяйственный бизнес в широком сегменте личных подсобных хозяйств. Вначале запустить этот процесс в нескольких регионах республики, затем – через год, охватить этим проектом всю страну, поставив на налоговый учет ЛПХ с одновременным оказанием им государственной социальной поддержки.

Можно долго спорить о целесообразности поддержки личных подворий ради объединения их в кооперативы, укрупнения и формирования влияния на локальных рынках в каждом отдельно взятом регионе. Или, допустим, о поддержке организованных профессиональных фермерских хозяйств, уже работающих на внутреннем рынке или желающих выйти на него со своей торговой маркой.

Но не признать тот факт, что в Казахстане до сих пор сохраняется огромных размеров сельскохозяйственный анклав, частично находящийся в тени, но оказывающий колоссальное влияние на внутренний рынок, было бы опрометчиво, антинаучно и цинично с точки зрения социальной политики государства.

Здесь можно говорить о том, насколько вообще прогрессивна структура отечественного сельского хозяйства. Да, она непрогрессивна. Виновато ли в этом государство? Частично – да, как и сами люди, живущие на земле, но не желающие развивать хотя бы мелкотоварное сельское хозяйство для своего региона и т.д. У нас даже не Белоруссия, которая уже преодолела и переварила сегмент ЛПХ, выйдя на следующий уровень – организованных фермерских хозяйств.

Поэтому – хотим мы того или нет, с подобным не столько аграрным, сколько социальным явлением, как личные подсобные хозяйства, нам предстоит работать и как-то инкорпорировать их в экономическую действительность.

КОМАНДАНТЕ АСЫЛЖАН

Другое дело, что в Казахстане до сих пор активно действует группа чиновников, которая даже не скрывает, что будет энергично торпедировать эти инициативы, потому что любая господдержка ЛПХ – будь-то ради социализации и наполнения местных локальных рынков или ради перехода на следующий технологический этап ведения бизнеса, для них как кость в горле. Потому что им придется серьезно поделиться «своими» госсубсидиями, а то и напрочь их лишиться.

Почему же такая радикальная постановка вопроса: неужели пирога не хватит на всех, неужели вновь пришло время затягивать старую песню про сокращение кормовой базы? Да нет. Дело не в дефиците денег, а в том, на что они тратятся, насколько эффективно расходуются.

В принципе, группа чиновников, которая всеми фибрами души ненавидит саму идею поддержки личных подсобных хозяйств, могла бы предложить и реализовать прямо противоположный сценарий развития аграрной реформы. Но вот с этим то, как раз и большая проблема. Скажем так, у этой группы чиновников получилось, как у Салтыкова-Щедрина: все ждали от них кровопролития, а они чижика съели.

Речь, прежде всего, идет о двух персонажах: бывшем вице-премьере правительства и номинальном министре сельского хозяйства РК Умирзаке Шукееве и главном идеологе концепции, направленной против социального института личных подсобных хозяйств Асылжане Мамытбекове, руководившим Минсельхозом Казахстана более четырех лет с начала 2012 по середину 2016 года в свой первый приход в ведомство и фактически руководивший им в свое второе явление в МСХ на протяжении 2018 года.

Оставим сейчас за скобками как самого Шукеева, так и «команду», которую он перевозит за собой с места на место. Потому что во многом его роль в 2018 году сводилась к пусть и важной, но отнюдь не фундаментальной функции в обозначенной группе: выбиванию денег на уровне правительства. А вот уже непосредственно идеологическим обоснованием – под что выбивать щедрые субсидии, долгое время как раз занимался Асылжан Мамытбеков.

В общей сложности, он управлял казахстанским аграрным ведомством более пяти лет. Первый раз – де-юре, как министр. Второй раз – де-факто: с декабря 2017-го по май 2018 года в качестве председателя правления ОЮЛ «Мясной союз Казахстана», с мая 2018-го по февраль 2019 года как ответственный секретарь Минсельхоза РК.

Первые полгода в 2018 году все чиновники – госслужащие из МСХ ходили на совещания и «ковер» к Мамытбекову в бизнес-центр «Азия», расположенный через дорогу от здания Министерства сельского хозяйства. Дабы хоть как-то прикрыть очевидное и вопиющее нарушение, когда председатель правления бизнес-ассоциации производителей и продавцов мяса говядины командует и раздает указания чиновникам государственного органа была придумана химера в виде так называемого «Проектного офиса Минсельхоза» — вымышленной, несуществующей организации, в которой тем не менее иногда круглосуточно, в поздне-вечернее время и даже в выходные дни сидели служащие МСХ и его структурных подразделений.

«Проектный офис» государственного органа – Минсельхоза РК располагался в частном помещении, арендуемом ОЮЛ «Мясной союз Казахстана», что лишь упрочивало ощущение того, что аграрное ведомство играет роль исполнительного органа при объединении коммерсантов из Мясного союза.

С мая 2018 года решено было все-таки приличия ради прекратить практику «нагибания» чиновников Минсельхоза лидером общественного объединения продавцов мяса говядины и вскоре его назначили ответственным секретарем министерства, чтобы подневольным госслужащим больше не приходилось даже переходить улицу для выслушивания ценных указаний идеолога войны с личными подворьями.

ЗАМАХ НА МИЛЛИОН, УДАР – НА ТРИ КОПЕЙКИ

Опять же, все познается в сравнении. То, что предлагал Мамытбеков и под что выколачивал деньги Умирзак Шукеев, сидя в кабинете на левом берегу Астаны – не является однозначно плохой или хорошей идейной платформой по реформированию аграрной экономики. Все зависит от того, в чьих руках находится этот инструментарий и какие реальные цели эти люди преследуют. Просто урвать здесь и сейчас, обогатиться любой ценой, а там хоть трава не расти. Или же – да, обогатиться, но и создать инфраструктуру, целую отрасль, оставить след в истории.

Окей, вы хотите больше продавать на экспорт, а не на внутренний рынок. Хорошо, вы предлагаете программу действий с элементами вертикально-интегрированных крупных животноводческих комплексов, хоть и постоянно отрицаете аффилированность между компаниями. Пусть так. Покажите результат, пожалуйста.

Чем ваш замысел дешевле и выгоднее для государства в отличие от тех же ЛПХ, которые нужно как-то обустраивать и перевооружать?

Тем более, что как становится ясно, времени было предостаточно: вагон и маленькая тележка. Контроль над отраслью на протяжении более пяти лет полный, агашка-лоббист на верхних этажах правительства. И все это ради того, чтобы в 2020 году мы услышали новость про то, что самый передовой по нашим меркам Актюбинский мясной кластер отправил на экспорт в Китай 200 тонн замороженной говядины. 200 тонн, вы серьезно!?

Или все это делалось, чтобы деятели из Мясного союза могли обустроить свою жизнь?!

Где эти вертикально-интегрированные фермы по всей стране. Их на пальцах одной руки можно пересчитать и то с более или менее замкнутым циклом производства – одна-две. Все остальное – исключительно откормочные площадки, без репродукторов, без взаимоотношений с малыми фермерами. Про переработку вообще лучше не вспоминать: Мясной союз у нас решил ее миновать, а его участники продавали живой скот напрямую в Узбекистан.

Где, наконец, качественное брендированное (пусть дорогое) мясо на прилавках отечественных супермаркетов. Да, в Костанае пытаются брендировать свой продукт, а у остальных даже до этих элементарных азов руки и воображение не доходит.

Для сравнения: приезжавший в Казахстан бизнесмен-животновод из Узбекистана Иззат Муталов не имея от своей республики вообще никаких субсидий, за это время создал с нуля в Ташкенте интегрированную мясную компанию Promeat, внутри которой и откормочная площадка и мясоперерабатывающий завод, сеть мясных магазинов, супермаркетов и ресторанов в узбекской столице. Возможно, что он как раз и был одним из покупателей нашего же живого скота. Но в остальном человек работал, исходя из имеющихся возможностей, а не просил выделить ему деньги на каждое звено производственной цепочки.

А где с позволения спросить аналогичный результат среди тех компаний, которые гроздьями облепили Мясной союз Казахстана. Куда они дели большинство госсубсидий, которые выделялись им на поддержку их бизнеса. Обклеили банкнотами в виде обоев стены новеньких коттеджей?

Отметим, что с 2018 года всего для производства и экспорта говядины исполнительный орган «Мясного союза Казахстана» — Минсельхоз РК, предусмотрел восемь видов прямых субсидий и два вида косвенных субсидий. Всего – 10 государственных субсидий адептам «Мясного союза». В общей сложности, на производство 1 килограмма говядины «мясники» Асылжана Мамытбекова получали из госказны до 1,5 тысячи тенге.

При таком раскладе можно было завалить качественным мясом все продовольственные супермаркеты Казахстана и продавать по достаточно сносной цене. А уже сверх этого, наладить экспортные поставки по привлекательной добавленной стоимости через переработку. Одновременно, можно было бы микшировать продажи, не зацикливаясь только на экспорте или только на внутреннем рынке. А заодно создавать себе имя на рынке, как это совсем без субсидий у себя в Ташкенте сделал Иззат Муталов.

Теперь же получается так что ради вот этого дутого проекта в 2018 году под сукно положили возможно действительно работающую и приносящую положительный мультипликативный эффект программу господдержки сельских кооперативов, основанных на объединении личных подсобных хозяйств.

ОТДОХНУТЬ И ПРИКУПИТЬ СКОТ В УРУГВАЕ

То есть – то, о чем говорил президент Токаев, в принципе, уже осуществлялось. Более того, в пилотном режиме проект интеграции ЛПХ в кооперативы, создание заготовительных центров в сельской местности для бесперебойного функционирования объединений личных подворий уже обкатывался в Жамбылской области. Тогда как в 2017 году были сделаны первые шаги в масштабах страны: в основном мелкие товаропроизводители объединялись в кооперативы, закупали цистерны, организовывали молокоприемные пункты.

И все это решено было сломать, перенаправив основную часть государственных субсидий на поддержку десятка откормочных площадок, собравшихся в лоббистской группе «Мясного союза Казахстана».

На часть этих денег от господдержки был закуплен импортный скот. Причем, далеко не каждой представительнице маточного поголовья дали возможность разродиться в стране. Обещанная смычка крупных промышленных откормочных площадок и малых фермеров-животноводов, которые должны были выращивать для откормочников молодняк, не произошла.

В итоге, скот эшелонами гнали в соседний Узбекистан, где такие рачительные хозяева как владелец торговой марки Promeat не в пример нашим олигархам использовал свой шанс по уму: включал маточное поголовье в производственную цепочку у себя на ферме или начинал откармливать молодых бычков на собственном откормочнике, перерабатывая его на собственном мясокомбинате.

Ну а зато наши умельцы, обильно поливаемые субсидиями из государственного ковша, организовали для себя и близких увлекательное путешествие в Южную Америку: в Аргентину и Уругвай в марте 2019 года, где и расслабились и договорились о новых поставках живого скота в Казахстан через вторую латиноамериканскую страну.

Между тем, казахстанцев по-прежнему кормит «личное подворье». И это без малейших субсидий со стороны государства. В 2018 году около 57 % – говядины и баранины, 54,3 % – картофеля и помидоров, 73,5 % – молока произведены в личных подсобных хозяйствах.

При этом и производительность личных хозяйств выше. По выходу убойной массы крупного рогатого скота в живом весе у фермеров и индивидуальных предпринимателей показатель составляет всего 52,5 %. В хозяйствах населения — 52,9 %.

Кстати, тотальный вывоз живого скота из Казахстана в Узбекистан позволил приверженцам генеральной линии доктрины Асылжана Мамытбекова, да и ему самому, на словах отчитаться – перед слушателями этих сказок, перед Богом или перед друг другом, что они, дескать, выполнили норматив по экспорту за рубеж 65 тысяч тонн говядины – обещание, которое было дано еще в далеком 2011 году в случае если проект экспортного потенциала мяса КРС выйдет на полную мощность.

И пусть – закупили импортный скот в одной стране, а потом перепродали в другую, пусть – пересчитали живое поголовье в тоннаже на мясо – неважно. Главное, что за 2019 год если сложить все отметки на таможенных пунктах – сколько скота ушло из Казахстана, то получим искомую цифру. Значит – все: мужики обещали – мужики сделали! А то что это обман окружающих и самих себя, говорить не приходится.

ТЕЛЕФОННАЯ КНИЖКА В ПОМОЩЬ

Отвечая на вопрос, поставленный в заголовке этой статьи, думается, что Асылжан Мамытбеков просто исчерпал лимит своего везения, а один-единственный Умирзак Шукеев, на которого он все еще надеется больше «не вывозит».

Неплохо по этому поводу сказано в одной из прошлогодних статей, посвященных Асылжану Сарыбаевичу лично:

«Для любого бывшего крупного чиновника в Казахстане, после того, как его «выпиливают» из системы, есть три простые, но архиважные задачи. Легализация, еще раз легализация, а также бесконечная демонстрация того, как много потеряла власть, избавившись от персонажа.

Цели? Получение социального статуса, соответствующего уровня, и возможность на законных основаниях сохранять привычки и уровень жизни таким образом, чтобы не привлечь внимание комиссаров. Таким образом, говорить о гениальном прошлом, и никчемном настоящем, вопрос выживаемости во времени.

Можно, конечно, уйти, спрятаться, попытаться заняться бизнесом, но все это простая трата денег. К сожалению, лоббизм, как предпринимательская деятельность, официально в Казахстане запрещена, а доступ в кабинеты и список заветных телефонов есть, а он открывает огромные возможности в решении этих трех задач, приходится искать обходные пути и записываться в общественники».

Автор: Фермерские ведомости

Минсельхоз Казахстана ищет выход из рукотворного кризиса последних 10 лет

Президент Токаев дал правительству срок до 15 мая, к которому должна быть подготовлена программа нового экономического курса. Разумеется, это касается и Министерства сельского хозяйства, и даже более, чем иного любого ведомства.

Потому что прежнее программирование достигло ну слишком уж зияющих вершин!

Только вдумайтесь: разработанная не имеющим властных полномочий «Мясным союзом Казахстана» программа самим же правительством была возведена в статус Национальной, закончилось же все, действительно, массовым экспортом говядины, но – в живом виде.

В эту сторону, — в сторону почти непрерывного в течение целого десятилетия симбиоза руководства отраслевого министерства с клановым бизнес-интересом, двигаться дальше некуда. Результаты не просто провальные, но и, я бы сказал, слишком уж откровенно издевательские, пишут Ведомости Казахстана.

Но тогда куда двигаться? Коль скоро «Мясной союз», после обновления руководства Минсельхоза больше не управляет штабом отрасли, какие свои планы, в ответ на ожидания главы государства, собирается менять отраслевой штаб.

СТРАТЕГИЯ «КАЗАГРО»: ЧЕСТНО ПРО ПРОБЛЕМЫ

Оттолкнемся от совсем недавно, — 4 февраля, утвержденной правительством «Стратегии развития АО «Национальный холдинг «КазАгро» на 2020-2029 годы». В ней, вообще-то говоря, все ответы уже содержатся – осталось с ними только ознакомиться, чтобы лучше понять.

Вначале, как положено, перечислены проблемы отрасли, и сделано это, надо признать, точно, откровенно и профессионально. Вот выдержки:

Несмотря на положительные тенденции, сельское хозяйство Казахстана характеризуется низкой производительностью труда, использованием устаревших технологий, слабой инновационной активностью.

Отрасль нуждается в обновлении сельскохозяйственной техники, уровень износа которой достигает 80 %.

На конкурентоспособность агропромышленного комплекса отрицательно влияет мелкотоварность производства. В 2018 году около 57 % – говядины и баранины, 54,3 % – картофеля и помидоров, 73,5 % – молока произведены в личных подсобных хозяйствах.

В животноводстве наблюдается устойчивый рост поголовья. Однако низкий удельный вес племенного поголовья: КРС — 10,6 %, мелкого рогатого скота — 15,1 %. Концентрация основного поголовья в домашних хозяйствах – 61 %, слабая репродуктивная база, несоответствие кормопроизводства потребностям животноводства.

Наблюдается высокая доля импорта по таким видам продукции как колбасные изделия – 41 %, масложировые продукты – 40 %, плодовоовощные консервы – 84 %, мясо птицы – 50 %.

И последнее, самое важное, извлечение из «Стратегии …» — насчет крайне низкого уровня кредитования. Из 1,6 млн. домашних хозяйств, 196,6 тысяч крестьянских и фермерских хозяйств, а также 12420 юридических лиц АПК (малых – 12065, средних – 296 и крупных – 59) кредитами системы «КазАгро» пользуются лишь порядка 71 тысячи заемщиков.

Далее сказано о совершенно мизерной доле собственно банковского кредитования, и вывод: катастрофически не охвачены кредитованием личные, крестьянские и фермерские хозяйства.

ЖИДКОЙ КАШЕЙ ПО БОЛЬШОЙ ТАРЕЛКЕ

Действительно, в сельском хозяйстве субсидируется все: растениеводство и животноводство, закуп семян, породистого молодняка, надои, гербициды, удобрения, ГСМ, перечень бесконечен. Стоит же убрать субсидии, перевести все, по рыночным учебникам, на самостоятельное финансирование и конкуренцию – считай, провал по этому направлению.

Соответственно, вся политика Минсельхоза зажата между двумя крайностями – либо сконцентрировать финансовый и административный ресурс на каком-то одном прорывном направлении, либо размазывать, как кашу по тарелке, между всеми нуждающимися в господдержке.

Обещанный прорыв по мясному экспорту, — а уж в него-то финансового и административного ресурса было закачано на пределе! завершился на грани фарса – массовым сплавом живого скота за границу, который вынужден был остановить Минсельхоз.

Но и пытаться подкармливать всех понемножку не лучше: недовольны будут не только отлученные, но и оставленные на субсидиях – все равно мало! В любом варианте, кому не дай, обязательно найдется масса жалобщиков и критиков, и аргументированно убедительных. А донести сомнения и отрицания до общественности и государственного руководства проблем нет, Интернет – он у всех под рукой.

ПРОБЛЕМА НЕДОФИНАНСИРОВАНИЯ

Действительно, и здесь все зажато между двумя крайностями. С одной стороны, пытаться поддерживать аграрную отрасль бесконечным вливанием госсредств со всех сторон неправильно, — никаких бюджетов не хватит, да и сама система распределения слишком затратна и падка на коррупцию.

С другой стороны, коммерческое банковское кредитование село практически не затрагивает. Вот, данные на январь этого года:

Кредиты банков по отраслям экономики — всего 1060 млрд., это лишь чуть более 14 % от запланированного ВВП, то есть банки держат вообще все экономическое развитие в Казахстане даже не на голодном, а умертвляющем пайке.

Добавим сюда и среднюю стоимость кредитов – 14,2 %, мало кому из производственников потянуть такое.

Но даже и такое кредитное гетто по сравнению с тем, что достается продовольственному и сельскому направлениям – натуральный санаторий. Смотрим цифры: кредиты в январе по строке «производство продуктов питания, включая напитки» — 16,5 млрд. тенге, или 0,002 % от ВВП, исчезающе малая величина. Строка «сельское хозяйство» — 5,23 млрд. тенге, — вообще никаких нулей после запятой не хватит, если показывать в процентах от ВВП.

Да и относительно собственно объемов производства кредиты тоже мизерные: производство продуктов питания за 2019 год – 1629 млрд. тенге, объем продукции сельского хозяйства – 5219 млрд. тенге. То есть, пищевая отрасль кредитуется на 1 % от своего объема, сельское хозяйство – на 0,1 %. К тому же, и в таких гомеопатических дозах кредиты ядовиты по стоимости – средняя ставка по 2019 году — 12,4%. Это ли не умерщвление?!

ПРОБЛЕМА ИНВЕСТИЦИОННАЯ

А теперь давайте посмотрим, как бесконечно малое банковское кредитование, плюс отнюдь не бесконечные государственные субсидии откладываются на самом важном для развития любого производства – инвестициях в основной капитал.

Смотрим отчетность за 2019 год: инвестиции в сельское хозяйство – 501,6 млрд. Это 9,6 % от объема производства, тогда как для устойчивой жизнедеятельности надо бы не менее 25 %. А учитывая изношенность и отсталость основных фондов, не помешали бы и все 50 %.

И еще издевательская строчка из той же статотчетности за 2019 год: более 89 % инвестиций в основной капитал направлены на выращивание сезонных культур (60,6 %) и животноводство (28,9 %). Вот вам и прорывная мясная программа: основная часть и без того скудного инвестиционного ручейка направляется не на более сложные переделы, а на извлечение самой простой и быстрой сезонной растительной прибыли.

БОЛЕЗНЬ РОСТА

Конструктивная критика предполагает, что даже после самого разгромного описания проблем должны идти предложения, как их преодолевать. И, да, мы изложим свое видение выхода из такого в прямом смысле системного недофинансирования сельского хозяйства.

Однако волшебных рецептов оптимального распределения госсубсидий просто нет, значит, рецепты выправления положения не могут не быть столь же радикальными, что и постигшая аграрную отрасль дилемма. А потому, потерпите, нагоним еще дополнительной жути, — вполне объективной.

Итак, за все годы деятельности связки «Минсельхоз-Мясной союз», да, кое-какие слабые подвижки в животноводстве, если можно так выразиться – достигнуты. Поголовье КРС с 2011 по 2019 годы выросло на 30 %, овец и коз на 6 %, птицы – на 37 %, а лошадей так и на все 76 %. И только свиней осталось 68 % от поголовья десятилетней давности. И это притом, что «Мясной союз», несмотря на вывеску своей организации занимался исключительно крупным рогатым скотом мясного направления – говядиной. То есть, за почти 10 лет реализации программы, будь-то в виде проекта «Экспортного потенциала мяса КРС», начатого в 2011 году или «Национальной мясной программы с 2018 до 2027 года», рост всего лишь на 30 %. Не густо, учитывая временной интервал и количество государственных денег, вбуханные в эти прожекты.

Однако, вот достижения 2019 года по сравнению с колхозно-совхозным еще 1991 годом, последним годом существования СССР. КРС – 78 %, овцы-козы – 55 %, птица – 75 %, свиньи – 28 %. И только лошадей (слава казахам!) стало 170 % от колхозных времен.

Или вот еще, по пищевой и перерабатывающей промышленности:

Мяса и субпродуктов по отчету за 2018 год выпускалось, в сравнении с 1990 годом, 24%, колбас – 29 %, масла сливочного 22 %, молока – 37 %, сыра и творога – 78 %. От переработки шерсти осталось 4 %, выделки кожи и шкур – 23 %.

Не верите? Зайдите на сайт Комитета по статистике – данные оттуда.

Представляете, сколько денег, не говоря уже об интеллектуальных и организационных усилиях потребуется, чтобы подняться всего-то до уровня производства тридцатилетней давности!

АХИЛЕССОВА ПЯТА ДЕСОВЕТИЗАЦИИ

И еще – для лучшего понимания, почему мы свалились в яму и без чего из нее не выбраться.

У старшего поколения еще на памяти термин «холодная война», а ведь то, действительно, была война, мирового масштаба, только без прямого военного столкновения, запрещенного появлением атомного оружия. Ту Третью мировую СССР …, нет, не проиграл – добровольно капитулировал. Наши оценочные суждения по этому поводу могут быть разными, но объективный факт налицо – правила нового мироустройства устанавливались, скажем так, с участием одержавшей верх стороны.

Поскольку же мировой рынок, как система разделения труда к тому времени уже состоялся, постсоветским рыночным суверенам достались только ниши экспорта природного сырья, в обмен на импорт готовых товаров. Ничего личного, просто бизнес.

Плюс, политико-идеологический аспект: колхозно-совхозный строй на селе подлежал ликвидации, равно как солидарная схема пенсионного обеспечения должна была быть заменена на индивидуально-накопительную, а бесплатное здравоохранение – на страховую медицину.

И еще из новых порядков – никаких национальных кредитов и инвестиций! Схема финансирования – принципиально внешняя, инвестируется и кредитуется исключительно субъекты, имеющее экспортно-импортные обороты. Внутренний кредит – удушающий по доступности и стоимости. Национальная валюта – местный доллар, плавающий вокруг «старшего брата». Причем направление «плавания» определяется тоже интересом экспортеров. Для имеющих обороты, тем паче – кредиты в тенге, такое плавание – еще один способ удушения.

Иллюстрация: основные обрушившиеся на «КазАгро» проблемы – плоды девальвационной схемы 2015 года (подрубившей, кстати, и работающую на тенге электроэнергетику), устроенной нашими же Национальным банком и правительством.

ТАК ПРЕОДОЛЕЕМ!

Надеюсь, сказанного теперь достаточно для понимания, что ответом на ожидания президента по новому курсу применительно к сельскому хозяйству и всему сельскому населению, с их бедами и нуждами, должна быть новая всеобщая программа АПК, а основами такой программы – два института. Это преобразованный из «КазАгро» самостоятельный кредитно-инвестиционный «КазАгроБанк», осуществляющий давно уже небывалое – национальный, длинный и дешевый целевой кредит. Плюс – целевое инвестирование.

Второй институт тоже не сказать, что новый, но еще более давно небывалый – «КазАгроПлан». Нынешнюю сельскую раздробленность, во-первых, не профинансируешь, во-вторых, даже самые добрые намерения как-то поддержать мелких производителей только закрепляют постколхозное сползание сел-аулов в неофеодальное средневековье.

Есть ли в Казахстане действительно образцовые высокопродуктивные хозяйства? Есть, у Сауэра, например, и у Зенченко. Есть еще несколько, и все это – чудом уцелевшие колхозы-совхозы, сохраненные через приватизацию бывшими председателями, но без разворовывания.

И еще обязательное условие успешного хозяйствования – дружба с местным и республиканским начальством, а еще надежнее – с самим президентом.

Вот эти штучно-индивидуальные образцы и пора бы начать тиражировать на системной основе.

Петр СВОИК

Национальная мясная программа: авторы и интересанты

О боги, как стремительно летит время! Не минуло еще и двух лет с момента принятия правительством фундаментальной, – рассчитанной на десятилетие, «Национальной программы развития мясного животноводства на 2018 – 2027 годы», как со всех сторон пошли слухи о планах по ее существенной корректировке, вплоть до полной переориентации с мясного производства на молочное, а также на птицеводство, овцеводство, свиноводство, растениеводство – много есть еще направлений, требующих государственной поддержки, передают Ведомости Казахстана.

Да что там два года, — и года не прошло, как дальнейшее продвижение ориентированного на экспорт мясного животноводства было поставлено под вопрос обновленным руководством Минсельхоза. Еще бы, ведь еще с лета прошлого года стала появляться информация об экспорте за рубеж не просто живого скота, а маточного поголовья.

При том, что в саму суть Национальной мясной программы была заложена мощная государственная поддержка не вывоза, а как раз завоза в Казахстана породистого молодняка – по 225 тысяч тенге субсидий на каждую импортированную телочку.

И это, надо подчеркнуть, была не благотворительная, за счет госсредств, блажь со стороны принявшего Национальную мясную программу правительства, а обоснованное и защищенное авторами Программы дальновидное государственное решение.

По их аргументации, за отведенные 10 лет им предстоит решить прорывную задачу — удвоить поголовье скота в Казахстане, и они смело-ответственно берутся за ее выполнение. Однако, опора на собственный воспроизводственный потенциал этого никак не позволяет. Поэтому господдержка и должна в основном пойти на решительное улучшение породности казахстанского стада с помощью импорта из-за рубежа лучших производителей и маточного поголовья.

ОДА НАЦПРОГРАММЕ

Причем авторы Национальной программы, как люди государственные, хотя и поставили в центр разведение мясного скота на экспорт, но не просто так, а в переработанном виде.

Еще бы, просто торговать скотом, это, конечно, чуть выгоднее, чем экспортировать не переработанную пшеницу, но все равно значит торговать всего лишь сырьем, и дарить чужим переработчикам основную добавленную стоимость.

Поэтому в мясной Программе на видном месте обозначена самая современная отечественная переработка, с конкретным списком международных компаний-экспертов и инвесторов, только того и ждущих, чтобы зайти в Казахстан.

И еще, конечно, мясная программа предусматривает решительное улучшение пастбищной инфраструктуры, обводнение и устройство самых современных водопоев, с применением ветровых и солнечных насосных систем. А также и выносных домиков для животноводов, потому что одним из ключевых факторов успеха в Национальной программе указано ни что иное, как кочевое прошлое.

И вообще, надо отдать должное авторам мясной программы: они легко преодолели сопротивление недоброжелателей, пытавшихся укорить тем, что идущие еще от начала прошлого десятилетия планы-заверения (фактически тех же действующих лиц) вывести Казахстан на экспорт до 60 тысяч тонн говядины к 2016 и до 180 тысяч тонн как раз к нынешнему 2020 году, оказались элементарно проваленными.

При том, что все такие обещания тоже щедро финансировались государством, включая и завоз телочек самолетами. Все те же авторы новой программы просто не заметили таких напоминаний, перешагнули через прошлое и пообещали новый десятилетний прорыв. И их мужественной уверенности можно только позавидовать.

ОТПОР ПОДРЫВНЫМ ЭЛЕМЕНТАМ

Но вот, как мы уже сказали, Минсельхоз стало все больше тревожить, что какие-то нехорошие люди и организации начали подрывать саму основу Национальной мясной программы – стали сплавлять за границу не просто живой скот, но и маточное поголовье. Обнаружилось это еще летом, в октябре Минсельхозу пришлось даже прибегнуть к прямому запрету экспорта телочек, а в январе министерский приказ о запрете пришлось переписывать на весь живой скот.

Что прогрессивные экономисты назвали нерыночной мерой, и мы бы с ними согласились. Если бы не наличие той самой Национальной мясной программы, по которой государство активно тратит деньги на завоз того, что … активно вывозится.

Картина, если почитать СМИ, получается, как про задачку о бассейне, в который из одной трубы втекает, а из сразу трех других – вытекает. Дано: за прошлый 2019 год благодаря госсубсидиям в Казахстан завезено 58 тысяч голов скота – совсем немало, и, надо полагать, на круглую сумму. А вывезено … втрое больше, 156 тысяч! Требуется: подсчитать, за сколько лет такой бассейн опорожнится и что надо бы поменять в исходных условиях, чтобы вместо утечки пошло наполнение.

Справедливости ради скажем, что численность крупного рогатого скота в Казахстане, если верить комитету по статистике, за 2019 год выросла, и неплохо, на 287 тысяч голов. И если брать каждого отдельного продавца живого скота, наверняка найдутся резоны, почему ему вывоз из страны выгоднее, чем завязываться с отечественными переработчиками. Но Национальная мясная программа, — она все же не про мясо, которое кому-то проще сбывать прямо с рогами и копытами, а про комплексную мясную индустрию. Ориентирующуюся на экспорт именно потому, что местный рынок, включая местную переработку, удовлетворен полностью.

А для подсказки, в каком направлении надо начинать решать нашу задачку заметим, что подавляющая часть живого экспорта ушла в братский Узбекистан, через, само собой, Туркестанскую область. Аким которой, в должности министра сельского хозяйства Национальную мясную программу и презентовал в совсем недавние, но уже незапамятные времена. Впрочем, наши стада, как в славные времена Золотой орды, дотянулись и до России, Армении с Азербайджаном и даже Ирана. По документам, все же гораздо более бычков, но, если почитать СМИ, бычки могли быть и телочками.

СХВАТИТЬ СЕБЯ ЗА РУКУ

Так кто же эти нехорошие люди и организации, осмелившиеся посягнуть на Национальную программу, фактически ее подорвавшие?!

Полным списком экспортеров нас никто не снабдит, разумеется, зато не надо специально искать тех, кто публично возглавил организованное сопротивление минсельхозовскому запрету на вывоз из страны живого скота — Мясной союз и его руководители. А какое отношение эти смелые и по рыночному мыслящие люди имеют к Национальной мясной программе, в которой про ловкую схему «государственные субсидии на ввоз, быстрая частная прибыль на вывозе» ничего не сказано, а все более – про замечательную отечественную мясопереработку?

Кстати сказать, тревогу как раз и подняли местные переработчики, которым, еще до появления в Казахстане обещанных лучших в мире мясокомбинатов, сырья стало хватать лишь на половину мощностей.

Так вот, Мясной союз и его руководители, не побоявшиеся публично выступить на защиту экспорта живого скота и тем самым пошедшие против такого принципиального приоритета Национальной мясной программы, как отечественная переработка, — они и есть авторы и правообладатели … этой самой Национальной программы!

Позвольте, скажете вы, причем здесь Мясной союз! Мы же все хорошо помним, как Национальную мясную программу продвигали не какие-то отраслевые общественники, а самые ответственные должностные лица Министерства сельского хозяйства, презентовали ее в регионах, в СМИ, потом в правительстве. И принята эта Национальная программа не на съезде животноводов, а на заседании, как полагается, кабмина.

Да, время, воистину, неудержимо, как будто еще вчера мы читали, как тогдашний премьер-министр говорил вице-премьеру – министру сельского хозяйства: «В будущем у нас откроются возможности для наращивания экспорта. Перед нами стоят важные задачи. Умирзак Естаевич, смотрите, чтобы потом нам не было неудобно перед народом и Елбасы».

Похоже, чьими-то усилиями то самое будущее стремительно приближено, экспорт наращивается, чуть ли не своим ходом. И не притормози его нынешний Минсельхоз, рос бы и дальше.

А насчет того, кому и перед кем теперь неудобно, трудно сказать. Воистину, время неудержимо, все без исключения должностные лица, презентовавшие, поддерживающие, принимавшие и подписывавшие Национальную мясную программу – уже не на своих должностях.

Впору даже спросить: а подписывал ли кто-нибудь давшую столь стремительный экспортный крен Национальную мясную программу, да и была ли она вообще?

НАЦПРОГРАММА-НЕВИДИМКА

Разберемся по порядку. Все программы у нас делятся на государственные – они утверждаются Указом глава государства, и правительственные – утверждаются постановлением правительства за подписью премьер-министра. Национальные программы тоже имеются, например, «Национальная экспортная стратегия», но таково ее пафосное название, тогда как по статусу эта программа не государственная, а лишь правительственная.

Перечень государственных и правительственных программ, вместе с номерами утверждающих документов и датами утверждения найти можно, но в нем … нет никакой «Национальной программы развития мясного животноводства на 2018-2027 годы».

Есть только не слишком амбициозная «Государственная программа развития агропромышленного комплекса Республики Казахстан на 2017 – 2021 годы», отнюдь не с замахом на долгую перспективу.

Причем что характерно: эта государственная программа постановлениями правительства корректировалась уже дважды: в июле 2018 года – как раз во времена активнейшего продвижения Мясной программы, и совсем недавно – в январе этого года, но и в обновленных версиях – ни отсылок, ни даже намеков на Национальную мясную программу. И вообще, там нет ничего из того, что в Мясной программе написано, предусмотрено, обсчитано — будто бы и нет ее вовсе.

Не верите, — поищите Мясную программу там, где ей и положено быть – на сайте Министерства сельского хозяйства, не найдете. На сайте правительства, на сайте комитета по статистике, имеющего специальный раздел «мониторинг выполнения государственных и правительственных программ», на добросовестно собирающих у себя все когда-либо утвержденное государственными органами юридических ресурсах — нигде и следов не найдете.

Что за загадка?

Объясняю: Национальная программа развития мясного животноводства в Казахстане с перспективой аж до 2027 года, расписанная по приоритетам, участникам, деньгам и инвесторам, первым из которых (а, может быть, и последним – других пока не видно) выступает государство Казахстан, — да, есть. Только она не государственная и даже не правительственная, а простая такая сама по себе, скромно и непритязательно названная Национальной … программа Мясного союза Казахстана.

Хотите ознакомиться – зайдите на сайт этой общественной организации и убедитесь не только в ее существовании, но и в выгодных отличиях по форме и содержанию от громоздкого правительственного программного стиля.

Это – набор совсем небольшого количества слайдов, в модной ныне презентационной манере, когда все можно прокрутить перед любой аудиторией не больше чем за 10 минут, сопровождая чередующиеся картинки бегающей точкой от лазерной указки.

Такие презентации, говорят, сейчас принято делать даже в самых высоких кабинетах, начальство это любит, клиповая информация переходит в клиповое восприятие и клиповое мышление, наш стремительный век берет свое. Тем более, что слайды Мясной программы сделаны действительно хорошо, с энтузиазмом, художественно броско, профессионально увлекательно, в эдакой динамично-молодежной манере.

Да, в мясной Программе-презентации энергично используется местоимением «мы» и имеется обращение куда-то наверх в форме «резюме для руководства», хотя никаких указаний насчет авторов, организации-разработчика и уточнения, к какому руководству это все апеллирует, мы там не найдем. Оно и понятно: Мясная программа, она, несомненно, государственная – не даром же правительство ее приняло, а СМИ разнесли весть по всей стране, но по государственному делопроизводству никак не проходящая и никем из официальных лиц не подписанная.

Поэтому, если по Закону, никому из должностных лиц за такое исполнение Национальной мясной программы ни перед народом, ни перед Елбасы стыдится не полагается.

ВЛАСТЬ И БИЗНЕС – КОНВЕРГЕНЦИЯ

Почему же программа всего-то одного из многих объединений сельхозпроизводителей, а точнее сказать, — далеко не всех участников животноводческой отрасли, а лишь руководящей верхушки Мясного союза, вдруг стала национальной, приобрела подлинно государственный размах, заслонив собой официальную аграрную госпрограмму?

Почему Мясной союз стал заменой Минсельхозу, его указующей, руководящей и направляющей силой? Причем история эта длится уже скоро десять лет.

Ответ мы все знаем: руководство Министерства сельского хозяйства и Мясного союза – это одно и тоже. Так, по крайней мере, было очень долго и вплоть до недавнего времени.

И я вам так скажу: в нашей не избалованной успехами сельскохозяйственной отрасли – это однозначно самый успешный сельскохозяйственный проект, а реализовала его безусловно самая лучшая команда профессионалов от госуправления и от бизнеса.

Другое дело, что формировать и осуществлять государственную политику в сельском хозяйстве и решать направленные на отдельные групповые или личные бизнес-интересы задачи извлечения самой быстрой и максимальной прибыли – это категорически несовместимые сферы деятельности.

Поэтому вопрос, как их развести, требует продолжения нашего разговора.

Пока же хочу подчеркнуть: проблема много глубже, чем борьба бизнес-интересов и клановых группировок.

Да, в СМИ можно прочитать свидетельства, как одно из важных лиц прямо так и говорило, что лавочка скоро закроется и надо торопиться. Можно много услышать версий, что основное ядро мясной программы — откормочные площадки и фирмы, которые ими владеют, аффилированы с «Мясным союзом Казахстана» и бывшим руководством Минсельхоза, использовали господдержку в своих интересах.

Говорят, они брали деньги у малых фермеров, которые те получали кредитами от системы «КазАгро», заключали с ними договоры на завоз маточного поголовья, и за это получали субсидии из бюджета. А иногда, как тоже можно прочитать, и элементарно «кидали» малых фермеров, не поставляя им скот.

И второй момент – нацеленность на переработку мяса если и была, то в малой степени, в основном те же откормочные площадки продавали живой скот прямо за границу.

Потому что разведение скота – это одно бизнес-направление, а мясопереработка – уже другое.

Однако внешние рынки для экспорта переработанных мясопродуктов тоже надо готовить.

А это, при всем всемогуществе Мясного союза, даже ему одному не под силу. Требуется государственный бизнес-план для всей отрасли, и это действительно важная тема.

Петр СВОИК

Главы крестьянских хозяйств из Павлодарской и Акмолинской областей никак не могут дождаться своих денег, отданных ранее ТОО «SC Food» за поставку КРС породы герефорд, передает корреспондент Azattyq Rýhy. Указанным товариществом руководит гендиректор «Мясного союза Казахстана» Максут Бактибаев.

Напомним развитие скандальной истории: Балгабай Бакишев заплатил 62,5 млн тенге за 100 голов скота, а Иван Бондаренко – 32,5 млн за 59 голов. Однако ТОО «SC Food» вместо обещанного герефорда из Южной Америки, предложило заказчикам другие породы.

Ни скота, ни миллионов: как фермер поверил обещаниям «Мясного союза Казахстана»

В ответ на наше обращение глава «Мясного союза Казахстана» Асылжан Мамытбеков говорил, что произошедшее — обычная практика, а мол, возглавляемая им организация «дорожит своей репутацией и приложит все усилия для скорейшего разрешения сложившейся ситуации». Максут Бактибаев в беседе с корреспондентом Azattyq Rýhy отмечал, что не видит особой разницы между герефордом и ангусом, предложенным взамен. Мол, зря фермеры Бакишев и Бондаренко отказались от его предложения. Деньги он обещал вернуть до 7 февраля 2020 года.

Но репутация, выходит, не так дорога, как декламируется. По словам фермеров, денег они не получили до сих пор.

Они говорят, что переживают самый настоящий кризис, ведь под угрозой срыва оказались важные сделки. Сотрудничество с ТОО «SC Food» не сложилось, и они ищут другие варианты. Но сложно договориться без денег.

«Дела у нас нехорошие. Слышим только одни обещания о возврате денег. Мы воспитаны так, что надо людям верить, быть добропорядочным. Но в жизни нас обманывают, получается.

Даже не мог подумать, что так дело повернется! Кредиты надо отдавать мне, на них идут проценты. Мне звонят, спрашивают насчет оплаты. А как мне отдавать кредит? Просто платить нечем», — сетует Иван Бондаренко.

Фермер даже обращался в Министерство сельского хозяйства, но там ему ответили, что отношения с Максутом Бактибаевым должны решаться в правовом поле. Например, в судебном порядке.

«Я просил создать комиссию в Министерстве, чтобы разобрались в чем дело. Подумываю, стоит ли обращаться в суд, потому что надо внести определенный процент от суммы кредита, а это сотни тысяч тенге», — размышляет Иван Бондаренко, добавляя, что все же надеется, что деньги ему вернут в ближайшее время.

Главе КХ «Замандас» Балгабаю Бакишеву также удалось найти другого поставщика – на сей раз из России, однако платить за КРС пока нечем.

«Плохи у нас дела. Денег до сих пор нет. Сейчас у нас суд будет с Максутом Бактибаевым, а мне говорят, что он сказал суду, что не приедет, потому что не получал повестки», — возмущается фермер.

По его словам, руководство кредитного товарищества «Иртыш», выдавшего ему заемные 62,5 млн тенге по программе «Сыбаға» на закуп КРС, обеспокоено ситуацией и также связывалось с Максутом Бактибаевым.

«Им сказали, что надо подождать — деньги будут до 11 февраля. Но перевода не было. В России от меня ждут перечисления по сделке. Как мне вернет мои средства Бактибаев, так я переведу», — подчеркивает Балгабай Бакишев.

Отзывать судебный иск фермер не планирует. По его словам, надеется на то, что доброе имя все же окажется дороже жажды наживы. Ведь именно о репутации так складно говорил экс-глава Минсельхоза Асылжан Мамытбеков.

Ризабек ИСАБЕКОВ

Руководители «Мясного союза Казахстана» не видят проблемы в том, что фермеры, заплатившие десятки миллионов за породистых коров, так и не получили их. Не вернули им и денег. Происходящее в «Мясном союзе» называют «обычной практикой», передает корреспондент агентства Azattyq Rýhy.

Ранее мы рассказали о злоключениях двух фермеров — Балгабая Бакишева из Павлодарской области и Ивана Бондаренко из Акмолинской, которые заплатили ТОО «SC Food» солидные суммы за поставку скота. Руководителем этой компании является гендиректор «Мясного союза Казахстана» Максут Бактибаев.

Глава крестьянского хозяйства «Замандас» Балгабай Бакишев отдал 62,5 млн тенге за обещанные ему 100 голов КРС герефордской породы. Иван Бондаренко ждал 59 голов на 32,5 млн тенге. Оба должны были получить скот в прошлом году. Взамен им были предложены коровы других пород, но скотоводы сочли товар некачественным. Балгабай Бакишев подал иск в суд, требуя исполнения обязательств от ТОО «SC Food». Аксакала сильно возмутило то, что его деньги, взятые в кредит, были использованы на другие цели. К тому же, за невыплату займа фермеру теперь грозят штрафные санкции.

В ответ на запрос Azattyq Rýhy председатель правления «Мясного союза Казахстана» Асылжан Мамытбеков сообщил, что возглавляемая им организация «дорожит своей репутацией и приложит все усилия для скорейшего разрешения сложившейся ситуации».

По словам Асылжана Мамытбекова, главам двух хозяйств по ряду причин поставка скота отсрочена с прошлого года на этот.

«ТОО «SC Food» в 2019 году в целях удовлетворения растущего спроса на КРС заключило контракт на поставку 4400 голов (один корабль) пород Ангус и Герефорд из Южной Америки, но по причине отказа финансирования АО «Аграрная кредитная корпорация», поставка перенесена на 2020 год», — указывает в своем ответе глава «Мясного союза Казахстана».

Впрочем, у представителей АО «Аграрная кредитная корпорация» на этот счет свое мнение, и о нем чуть позже.

«С целью выполнения взятых на себя обязательств в срок, компанией (ТОО «SC Food» — Azattyq Rýhy) приобретен скот из стран Европейского союза. Скот доставлен в декабре 2019 года, передан получателям, кроме 2 указанных компаний, отказавшихся от приобретения», — уточняет Асылжан Мамытбеков.

Он подчеркивает, что возврат средств обеим компаниям «будет завершен в ближайшие сроки», а ТОО «SC Food» называет «одним из активных членов «Мясного союза Казахстана» наряду со многими другими».

Также корреспонденту Azattyq Rýhy удалось побеседовать с Максутом Бактибаевым, который говорит, что только два фермера недовольны предложенным им на замену скотом, и он сам не видит особой разницы между ангусом и герефордом.

На это фермер Балгабай Бакишев замечает, что ситуацию можно сравнить с той, когда человек заказал «Мерседес», но ему поставили «Фольксваген». Обе машины неплохие, но разница между ними очевидна. Тем более, клиент-то всегда прав.

Максут Бактибаев говорит, что по сути скот был поставлен главе КХ «Замандас», но тот, якобы, просто не понравился Бакишеву. Ему предлагали и ангус, и симментальскую породу.

«Для фермера, который занимается скотоводством, на самом деле главное, чтобы скот был хороший. Они хотели именно герефорда. Многие компании в принципе легко шли на замену породы. Такая практика у нас есть», — поясняет Максут Бактибаев.

Что касается неудавшейся попытки поставить скот из Южной Америки, то Максут Бактибаев, как и Асылжан Мамытбеков, кивает в сторону АО «Аграрная кредитная корпорация».

«Не получилось, потому что не дали нам кредит нормальный, и из-за этого пошли все проблемы», — размышляет наш собеседник.

Мы задали ему прямой вопрос: «Зачем вольно тратить деньги на закуп породы, которая заказчика не устраивает вовсе?».

«С точки зрения практики, люди соглашаются на другие породы. В этом проблемы нет. Вы знаете, разницу между ангусом и герефордом? Там тонкие настройки, небольшая разница. Я сам фермер. Главное — качество скота, а не порода», — убежден Максут Бактибаев.

Деньги Балгабаю Бакишеву он обещает вернуть до 7 февраля и предпочитает избежать судебных разбирательств.

В службе маркетинга и PR АО «Аграрная кредитная корпорация» (АКК) Агентству сообщили о сотрудничестве с ТОО, возглавляемым Максутом Бактибаевым.

«Действительно, кредитная заявка на приобретение 4​ 400 голов КРС от ТОО «SC Food» поступала. Однако уполномоченным органом — кредитным комитетом АО «АКК» — было отказано в финансировании на основании кредитной истории клиента и других причин, являющихся коммерческой тайной», — сообщает служба маркетинга и PR.

В корпорации уточняют, что при анализе кредитной заявки от потенциальных заемщиков учитываются многие факторы. Например, различные риски, влияющие на несвоевременное погашение или неисполнение обязательств перед кредитором. В том числе их финансовые показатели, действующая кредитная нагрузка, кредитная история и другие данные.

«Также не могут претендовать на получение кредитной линии клиенты, признанные проблемными заемщиками в «Аграрной кредитной корпорации» и в других финансовых институтах», — подчеркнули в АКК.

В 2019 году корпорация по программе «Сыбаға» профинансировала завоз 31​ 543 головы КРС на сумму 22,7 млрд тенге.

Далее мы вновь связались с Балгабаем Бакишевым, который ответил, что ничего не слышал о том, что ему обещан возврат денег до 7 февраля, и иск из суда он забирать не намерен. Хотя и признает, что с радостью избежал бы всех этих походов по судебным инстанциям, занявшись делами своего крестьянского хозяйства.

Тем более под угрозой срыва оказалась важная сделка. Глава КХ «Замандас» нашел нужный ему качественный скот в России, но на его закуп не хватает средств.

«В первый раз я с таким столкнулся. Обычно все шло «технично», по договору», — сетует Балгабай Бакишев.

На реплику Максута Бактибаева, что нет особой разницы между ангусом и герефордом, фермер отвечает, что он уж точно знает в чем отличия. Еще добавляет, что ему предложен был не самый лучший скот, к тому же других пород.

«Это брошенный скот, который Европа сбрасывает. «Мерседес» он и в Африке такой. Мне «Фольксваген» предложили, причем по цене «Мерседеса», — размышляет Балгабай Бакишев.

Иван Бондаренко, фермер из Акмолинской области, говорит, что заключил не один, а сразу три договора с «SC Food», но скота по-прежнему нет, как и денег. Этому фермеру Максут Бактибаев также сулит вернуть средства до 7 февраля.

«Вернее скот был, от которого я отказался. Если я его возьму, то свою семью в трясину посажу, потому что я не смогу расплатиться с кредитами. И у них хватает слов сказать, что скот мне привозили...», — не скрывает возмущения Иван Бондаренко.

О дальнейших шагах — судиться или нет с гендиректором «Мясного союза Казахстана» Максутом Бактибаевым, фермер пока умалчивает.

«Пусть он не думает, что мы безграмотные. Так и напишите: пусть нас за безграмотных людей не считает и подумает. Мы будем действовать по закону. Планы наши пока не буду озвучивать», — заключает Иван Бондаренко.

Ризабек ИСАБЕКОВ

Как получить полтора триллиона тенге субсидий за 10 лет и оказаться банкротом? Мастер-класс от трех агрохолдингов «КазэкспортАстык», «Иволга» и «Алиби». Их общая сумма финансовых обязательств которых составляет 4,6 млрд. долларов, будут заново перекредитованы, а их долги выкуплены Фондом проблемных кредитов.

В январе наш портал Exclusive.kz уже рассказывал печальную историю о том, как три крупнейших казахстанских агрохолдинга «Алиби», «Иволга», «Казэкспортастык» оказались на грани банкротства. Их совокупный долг перед банками составил 4,6 млрд.долларов. Эти три хозяйства контролируют в общей сложности около 5 млн.гектаров посевов пшеницы из 11 млн. гектаров по стране, включая привязанные к ним крестьянские хозяйства. Сегодня все они банкроты, а следовательно, высока вероятность того, что через год Казахстан будет импортировать зерно, а тысячи сельхозпроизводителей будут разорены Тогда наша публикация вызвала серьезный резонанс.

Президент страны дал поручение выработать согласованные решения в отношении трех проблемных агрохолдингов.

Схема осталась прежней. «Казагро» уже в который раз выделил бюджетные средства на посевную. Кредиты вновь пролонгированы, предпринимается еще одна попытка реструктуризации. Порочный круг продолжается.
Как нам стало известно, схема осталась прежней. Холдинг «Казагро» уже в который раз выделил бюджетные средства на посевную. Кредиты вновь пролонгированы, предпринимается еще одна попытка реструктуризации. Порочный круг продолжается.

Что касается реструктуризации, то рабочим органом Совета кредиторов определена Ассоциация финансистов Казахстана. Кредиторы готовы рассмотреть вопрос о приостановлении претензионно-исковой работы. В свою очередь, министерству сельского хозяйства предложено обратиться к правительству с предложением о том, чтобы Фонд проблемных кредитов выкупил с дисконтом задолженности всех трех холдингов.

И вот здесь интересно, как по-разному повели себя холдинги.

Если «КазэкспорАстык», сумма финансовых обязательств которого составляет 264 млрд.тенге, пошел на диалог и готов рассмотреть очередность погашения перед каждым кредитором с урожая 2017 года, то «ГК «Иволга Холдинг» отказалась от участия в Совете кредиторов.

Основной долг «Казэкспортастык» был перед Сбербанком. По сути, теперь Сбербанк собственник КЭА, а следовательно, 1 млн га посевных теперь принадлежат России.
И еще один любопытный нюанс. Основной долг «Казэкспортастык» был перед Сбербанком. По сути, теперь Сбербанк собственник КЭА, а следовательно, 1 млн га посевных теперь принадлежат России.

Финансовые обязательства ГК «Иволга» — 173 млрд. тенге. Народный банк выделил для их финансового оздоровления 29,59 млрд. тенге, но они не только отказались от участия в Совете кредиторов, но и предоставления информации о своем финансовом состоянии. Поэтому не ясно, будет ли приостановлена претензионно-исковая работа в их отношении. Более того, минсельхозу предложено продать заложенную землю без предварительного выкупа права землепользования кредиторами, то есть лишить права «первой ночи».

«Алиби» должен холдингу «Казагро» в около 20 млрд. тенге, из них почти 90% просроченных. Кроме того, холдинг профондировал для оздоровления «Алиби» шесть финансовых институтов на общую сумму 178 млрд. тенге. Их кредиторы поддержали создание Совета кредиторов. НПП должен убедить заемщика в добровольном участии в совете кредиторов.

Всплыл еще один таинственный заемщик — ГК «Атамекен Агро». Сумма его обязательств перед «Казагро» составляет около 431 млрд. тенге. То есть почти столько же, сколько у всех трех вышеупомянутых холдингов. И, хотя просроченные обязательства у них отсутствуют, появление еще одного крупного заемщика вызывает тревогу.

В итоге, АО Цесна банк и НПП Атамекен должны предоставить в минсельхоз план оздоровления группы компаний. Скорее всего, будет заключено Соглашение об урегулировании неплатежеспособности по каждой группе компаний.

У нас есть системообразующая отрасль, которая оказалась банкротом. За последние 10 лет сельское хозяйство абсорбировало около 1,5 триллиона тенге. При этом, доля сельского хозяйства в ВВП страны не превышает 5%.
Что же мы имеем в сухом остатке? У нас есть системообразующая отрасль, которая за последние десять лет более чем щедро субсидировалась бюджетными деньгами и оказалась банкротом. За последние 10 лет сельское хозяйство абсорбировало около полутора триллиона тенге. При этом, доля сельского хозяйства в ВВП страны не превышает 5%. Единственная отрасль, которая была способна приносить экспортный доход – зерновая – переходит в предкоматозное состояние. Сотни миллиардов тенге, загнанных на счета крупных агрохолдингов создали финансовые тромбы и могут парализовать не только экономику, но и социальные показатели: массовую безработицу, падение доходов и, как следствие, вызвать социальные потрясения. Но трудно ответить на главный вопрос? Как они этого «добились»: взять на «шоколадных» условиях миллиарды долларов и обанкротиться тем, где Россия нарастила свой экспорта за те же искомые десять лет в десять раз?

Ну давайте предположим стандартную схему: взяли деньги, сделали неэффективные закупки, подвели цены, не случился урожай, погода подкачала, половину разворовали. Тоже можно понять. Все так делают.

Но ведь патроны в «бабломете», именуемом госбюджетом, заканчиваются из-за падения цен на нефть. Это раньше мы могли просто негодовать по поводу урожая, гниющего под открытым небом. Это раньше мы могли себе позволить экспериментировать, увлекшись масличными культурами, буквально через несколько месяцев вдруг обнаружив, что их мало вырастить, нужно еще и переработать. Мы могли себе позволить запретить экспорт зерна, отбросив всю отрасль на десятки лет назад за счет потери своей ниши. Мы могли позволить себе завезти буренок на миллиарды тенге, чтобы потом их дружно уморить. Набедокурили немало.

Но теперь иные времена. АПК объявлен новым драйвером экономики. Но, к сожалению, политика минсельхоза не имеет к этому прямого отношения. Тысячи мелких сельхозпроизводителей, получивших менее 10% от государственных субсидий, производят более 80% сельхозпродукции. Но и они задыхаются от безденежья, отсутствия техники, логистической базы.

Сейчас нужен новый взгляд на АПК, новая глобальная стратегия развития с использованием новых технологий, и финансовых в том числе. Необходимо изменение механизма ценообразования и субсидирования, решение так называемого «земельного вопроса», который защитит права инвесторов в агросекторе, создание адекватного механизма финансирования. Для этого нужно создавать условия для внедрения нанотехнологий, а не заливать ее деньгами, как это началось в начале нулевых.

Когда и кем был запущен этот механизм бессознательного саморазрушения?
В поисках ответа на эти такие простые вопросы, мы от безысходности решили исходить из еще одного очевидного принципа – все решают кадры. А следовательно, нужно посмотреть, когда и кем был запущен этот механизм бессознательного саморазрушения?

10.1991-06.1992 Двуреченский Валентин Иванович[3]
06.1992-06.1993 Турсумбаев Балташ Молдабаевич[4]
06.1993-06.1994 Кулагин Сергей Витальевич[5]
06.1994-03.1996 Карибжанов Жаныбек Салимович[6]
03.1996-01.1998 Ахымбеков Серик Шаяхметович[7]
01.1998-09.1998 Кулагин Сергей Витальевич
09.1998-01.1999 Нуркиянов Толеухан Муратханович[8][9]
01.1999-07.1999 Карибжанов Жаныбек Салимович[6]
07.1999-05.2001 Мынбаев Сауат Мухаметбаевич
05.2001-05.2005 Есимов Ахметжан Смагулович[10][11]
14.05.2004-11.08.2005 Умбетов Серик Абикенович[12][13]
08.2005 – 01. 2006 гг. Мырзахметов Аскар Исабекович[14]
01.2006-04.2008 Есимов Ахметжан Смагулович[15]
04.2008-04.2011 Куришбаев Ахылбек Кажигулович[16][17]
04.2011-05.2016 Мамытбеков Асылжан Сарыбаевич
05.2016-н.в. Аскар Мырзахметов[18]

Итак, за 25 лет сменилось шестнадцать министров сельского хозяйства. Оставим в покое период до начала 2000-х, когда включился нефтяной фейверк и министры менялись чаще, чем автомобили у олигархов.

Начнем с Сауата Мынбаева (1999-2001), пришедшего на смену «жертве» саранчи Жаныбеку Карибжанову. Он смог реализовать свой финансовый гений, создав финансовую инфраструктуру для финансирования АПК. Правда, «Аннушка уже разлила масло» и темпы роста валового выпуска сельского хозяйства в 2001 г. мало зависели от темпов роста бюджетных расходов на сельское хозяйство.

Но вот в отрасль пришел «тяжеловес» Ахметжан Есимов (2001-2008 годы). Забавно, что википедия с красноречивой скупостью дает о периоде его работы всего одну строчку: «Во время работы А. Есимова министром сельского хозяйства Казахстан вышел на первое место в мире по экспорту муки». От себя добавим, что Казахстан во время его работы занял 6 место в мире по экспорту зерна. При нем доля расходов на сельское хозяйство выросла с 3 до 5,4%, достигнув исторического максимума за 25 лет.

Стремление Есимова увеличить финансирование сельского хозяйства было вполне логичным. Казахстан тогда начал переговоры по вступлению в ВТО и, по его условиям, должен был быть зафиксирован тот уровень господдержки, который был на момент входа.
Еще одним прорывом при Есимове можно назвать создание законодательной базы для развития АПК: Земельного кодекса, Лесного кодекса, Закона об использовании водных ресурсов, Закона о ветеринарном контроле и т.д.

Как ни странно, но Есимов стал первым, кто попытался внедрить в управление отраслью современные технологии. В частности, в 2006 году Министерство сельского хозяйства попыталось внедрить единую автоматизированную систему управления отраслями агропромышленного комплекса (АПК) «e-agriculture». Предполагалось, что эта система позволит проводить оперативный мониторинг и анализ основных отраслей АПК, принимать на ее основе управленческие решения. Но судя по всему, проект остался на бумаге, как и многие другие планы.

Даже «тяжеловес» Есимов не смог обеспечить необратимость тех преобразований, которые он пытался внедрить.

После Есимова пришел Серик Умбетов и нынешний министр сельского хозяйства Аскар Мырзахметов. Они руководили ведомством недолго и не оставили сколько-нибудь заметного следа.

Ахылбек Куришбаев возглавлял минсельхоз с марта 2008 по 2011 год. В целом можно сказать, что при нем положение отрасли законсервировалось. Вероятно, это можно объяснить тем, что ученый пытался управлять отраслью исходя из каких-то фундаментальных факторов, но не понимал, что положение сельского хозяйства, в отличие от многих отраслей, где декларации годами могут оставаться безнаказанными, мгновенно отражается на прилавках магазинов.

Однако самый драматичный период начался во время руководства МСХ Асылжаном Мамытбековым. Именно тогда субсидирование сельского хозяйства подвергалось наиболее ожесточенной критике с точки зрения эффективности. В стиле той эпохи «прорывных» проектов все они с завидной регулярностью останавливались или вовсе проваливались. Страну пообещали завалить мраморным мясом, и даже экспортировать его в Россию. За огромные деньги был завезен племенной скот. Он оказался инфекционным скот сожгли. Аграрники, внесшие свои деньги в твердой валюте, искренне плакали. На полях гнил собранный урожай зерновых.

Мамытбекову «повезло» с двумя девальвациями, которыми были оправданы практически втрое выросшие цены на закуп техники, оборудования, семян и пр.

Государственная поддержка сельского хозяйства достигла рекордного уровня. Была принята программа по развитию агропромышленного комплекса в РК на 2013 — 2020 годы «Агробизнес — 2020», которая предусматривала выделение из государственного бюджета в общей сложности 3,12 трлн. тенге. За период с 2009 по 2013 годы общий объем субсидирования отрасли из средств республиканского и местного бюджетов вырос в два раза с 43,2 млрд. тенге в 2009 году до 88,4 млрд. тенге в 2013 году.

Тем не менее, отрасль так и не стала финансово самодостаточной. Обновление технического парка в районе 2%, падает экспорт зерна, снижается урожайность.

Возможно, секрет долголетия Мамытбекова в кресле министра объясняется тем, что он предпринимал титанические усилия, чтобы исправить положение в отрасли за счет защиты интересов неформальных и формальных лоббистских групп.

Огромные долги сгенерированы не только в сельском хозяйстве, а практически во всех отраслях в самые «сытые» годы. И в этом парадокс нашего государственного менеджмента. Вот такое наше казахское ноу-хау.
В принципе, Мамытбеков был в тренде. Тогда вся страна топила печь нефтедолларами. Все бы ничего, но именно в этот период были сгенерированы долги сельского хозяйства в целом и трех агрохолдингов в частности. Впрочем, огромные долги сгенерированы не только в сельском хозяйстве, а практически во всех отраслях в самые «сытые» годы. И в этом парадокс нашего государственного менеджмента. Вот такое наше казахское ноу-хау.

Стране нужен хозяин. Но кто он? Поколение нынешних менеджеров оказалось дискредитировано низкой эффективностью. Их молодость счастливо совпала с тем периодом, когда бюджет страны щедро оплачивал их амбиции. Однако, вернулось время, когда прощать их ошибки не можем себе позволить даже мы. По иронии судьбы, самой эффективной оказывается «старая гвардия» родом из того самого совка, к которому мы относимся с неоправданной снисходительностью. Но СССР действительно «ковал» кадры, используя принцип меритократии, когда без практического опыта управлять отраслью не пускали.

Редакция Exclusive